Главный рубильник (сборник)

2. Оживляж

– А это отчего? – спросил Куцый.

Тучи не расползлись, только истаяли до серой пленки. Но больше и не надо: когда небо чистое, особо нос не высунешь наружу – припекает, вроде, не сильно, а кожа в тот же день начинает клочьями слезать. А так-то милое дело. Тепло. Сиди на бетоне, лови ягодицами и причинным местом нагретость, смотри, как сушатся ватные штаны, да Ленивец стучит ломом по шляпке железного гриба, а потом тащит вязанку хвороста со стороны горелого сухостоя. Конечно, не Ленивец – молодой охранник, а Куцый, но раз Ленивец сожрал пайку Куцего, то Ленивцу и отрабатывать. Иначе один намек Кудру, и Ленивец глину будет есть, а от глины запор случается. Поэтому сейчас Куцый отдыхает, а Ленивец пыхтит. Ничего, ему полезно!

– Это отчего? – спросил Куцый.

На закругленном углу бункера выбоина. Глубокая такая, словно выжженная. Но разве можно выжечь камень? Хотя со стороны плеши и сухостоя бетон однажды словно расплавился, обмяк, струйками побежал вниз, как комбижир на сковороде. Да и вместо пулемета посреди колпака бункера – лужа застывшего металла.

– Кумулятивка, – сбросив вязанку, Ленивец вытер пот. – Видишь, яма не просто выбита, а словно высверлена? Но на излете шла. Впрочем, что зря языком болтать, давно это было. Еще меня не было на свете и Кудра не было. Никого не было.

– А где Кудр ногу потерял? – спросил Куцый.

– Наступил, – сел рядом с напарником Ленивец. – На плоскую шутиху наступил.

– А разве бывают такие? – удивился Куцый.

– Бывают, – кивнул Ленивец. – Мне не попадалась, а вот Панкрат и сам едва не попался. Это гиблое дело, Куцый. Если она на земле, ее ж на просвет не возьмешь, не видно. Так вроде ничего себе, а как наступаешь – яма. Да плохая яма. Словно челюсти беззубые твою ногу хватают и начинают мусолить. Отгрызть, вроде, не могут, а перемусолить, кости переломать – только так. А если не отпрыгнешь, так и всего тебя засосут. Страсть! Панкрата спасло, что он с палкой ходит. Тычет ею перед собой. Мин боится. Хотя, чего их бояться? Так-то, если кроты тротил не выжрут, есть надежда разом по отходной дембельнуться, а если впереди тычешь, лови осколки в пузо, да переваривай, если сможешь. Палка его и спасла. Провалилась и затрещала. Ну а уж после ты знаешь. Три камня.

– А Кудр? – спросил Куцый.

– Кудр пацаном был еще, – ответил Ленивец. – В поселке бегал. Тогда еще дозоров вроде нашего не было, траншеи не чистили, шутихи до поселка долетали, это теперь они над траншеей копятся. И оживляжа тогда не было. Пока до лекаря дотащили, нога отпала уже.

– А откуда оживляж берется? – спросил Куцый.

– Кудр выдает, – ответил Ленивец.

– А у Кудра откуда? – не унимался Куцый.

– А вот у Кудра и спроси, – хмыкнул Ленивец. – Мал еще, о разном язык чесать. Знаешь, Куцый, что-то я передумал мыться. Устал. Завтра будем банный день устраивать.

– Странно, – задумался вслух Куцый. – Смотри, вот наша траншея. За ней – два минных поля, пуща, плешь, железные грибы, сухостой. За минными полями – вообще неизвестно что творится: отсюда, вроде как, увалы какие-то, а там – кто его знает? И при этом грязные тучи за грибы не заходят, шутихи только за траншеей вспухают, придурки только с той стороны приходят. Почему?

– Почему? – шумно высморкался Ленивец. – Потому что траншею мы очистили, а Кудр все траншеи с бубном прополз. И дозоры на углах расставил. Теперь наши траншеи, как веревка шерстяная, которую Панкрат от змей и дождевых червей раскладывает, когда на земле спать ложится. Шутиха завсегда ямы обходит, потому как над землей парит. Конечно, если она не плоская. Оттого и копятся они только с той стороны. А с этой все шутихи камнями закидали.

– Нет, – Куцый поерзал на бетоне, пересел, опять расправил причинное место на теплом. – Я о другом. Откуда вообще шутихи взялись? Панкрат говорил, что такая война была, что весь мир на куски порвало. Болота – на комариные шутихи, пожары – на огненные. Еще какую пакость – на еще какие пакостные. Это что же за взрыв такой был?

– Взрыв? – задумался Ленивец. – Взрыв разный бывает. Вот смотри, видишь справа на краю минного поля яму? Ну, в которую мы мусор бросаем. А слева яму видишь? Точно такая же. Та, которая бурьяном поросла. Я в нее до ветру хожу.