Призраки и пулеметы ,

22
18
20
22
24
26
28
30

– Что-то не так?

– Тесноват, – тушуется маг.

Парнишка, улыбаясь, отвечает: не проблема, сейчас все сделаем. А пока…

– Не желаете ли яблочко? В этом году знатный урожай.

Карина Шаинян

Рука полковника

Клочья тумана ползли над загаженной мостовой, путались в ногах, как живые. Они напоминали полковнику Вильямсу о мертвых джунглях, где среди белесых стволов растут только мхи, лишайники и россыпи бледных, чуть светящихся в сумраке, тонконогих грибов. Погибшие деревья в клочьях облезающей коры подпирают серое небо, корни уходят в черные лужи, пахнет гнилью и нефтью. Их отряд еле вырвался из неожиданной стычки с дикарями и укрылся в этих странных горах, куда не решались заглядывать туземцы. Вильямс трясся от лихорадки, раненая рука воспалилась и почернела, и в полубреду казалось, что щупальца тумана – живые существа, печальные призрачные звери, мечтающие о ласке. «Ты веришь, что мы теперь прокляты?» – спросил тогда Сэнди. – «Нет». – «А я – верю…»

Полковник моргнул, и иллюзия рассеялась. Он снова шел по грязному переулку, такому узкому, что автомобиль пришлось оставить в квартале от места; впереди сквозь туман тускло светились огни порта. От предрассветной сырости заныла левая рука. Вильямс попытался на ходу потереть ее и вздрогнул, нащупав пустой рукав. Прошло много лет с тех пор, как полковник стал калекой, но привыкнуть к этому он так и не смог. Фантомные боли доводили до изнеможения; бром, морфий, гипноз – полковник перепробовал все, но мозг отказывался признать потерю. Однако в глубине души Вильямс знал, что ему повезло. Он оставил в тех горах всего лишь руку. Дружище Сэнди, такой веселый, такой надежный, такой храбрый Сэнди, потерял душу… Он так и не оправился с тех пор – как будто проклятие и в самом деле существовало. Сэнди покатился под уклон – и в конце концов Вильямс вынужден был…

Он поморщился. Снова взвыла сирена на далеком маяке – точно так же кричала в мертвых горах неизвестная птица. Полковник что-то пробормотал под нос, и его спутник приостановился.

– Ничего, ничего, – сказал Вильямс. – Так… воспоминания.

– Та история в Колонии? – спросил лейтенант, бросив быстрый взгляд на пустой рукав.

– Не важно, – отрезал Вильямс. – Лучше доложите еще раз, что здесь произошло. По телефону вы…

– Связь была очень плохая, – слегка покраснел лейтенант. – В два часа ночи был замечен катер. Как вы и приказывали, мы позволили им выгрузиться и проследили до склада. Нас заметили, началась перестрелка. С нашей стороны потерь нет; со стороны контрабандистов – один погибший, пока не опознан, остальным, к сожалению, удалось уйти…

– Растяпы, – холодно бросил полковник.

Ему вдруг стало нестерпимо скучно. Стоило выдергивать его из постели, справились бы сами. Вильямс снова попытался растереть пустой рукав и зашипел сквозь зубы. Если бы не рука… Вряд ли доктор Купер позвонит, подумал он. Всего лишь мелкий жулик, пудрящий мозги приличным людям и вымогающий деньги. Но если позвонит…

Дальше он думать не стал.

– Сюда, – тихо сказал лейтенант, приоткрыв дверь в полуподвал и выпустив облачко горячего затхлого пара, пахнущего зверинцем.

Доктор Купер был одним из приятелей Полины – одним из тех, кого полковник никак не мог одобрить. Его дочь водилась с кем попало – с богемой, с какими-то безумными изобретателями, инженерами и механиками. Все они были оборванцы в свитерах, вечно голодные, крикливые, с лохматыми непокрытыми головами; носились с сумасшедшими прожектами, нюхали кокаин на публике, никогда не платили долгов – но при этом полагали себя джентльменами. Все они были нигилистами, и все поголовно поддавались одной моде за другой – чем глупее и вычурней, тем лучше.

Рядом с дочерью полковник терялся. Вид современных барышень удручал Вильямса, но их образ мысли расстраивал его еще больше. К законопослушности и благоразумию отца Полина относилась с презрением. Ее манил риск, ее привлекали разрушители основ. Иногда Вильямс думал, что Полина стыдится его – старомодного и замшелого блюстителя закона. Полковник боялся старости и боялся потерять дочь. Он ненавидел приятелей Полины всей душой – и заискивал перед ними…

С сомнительным доктором Полина познакомилась на костюмированной вечеринке, где положено было изображать человеческие пороки. Купер (в костюме милосердия) тут же овладел всеми ее мыслями. Услышав, что отец Полины – калека, страдающий фантомными болями, Купер тут же предложил свои услуги: «совершенно бесплатно, моя дорогая, ради науки; пусть только старичок оплатит материалы». Была зима; сырость, промозглый ветер и холод сводили полковника с ума, и он часами не мог отойти от камина. Только поэтому он согласился встретиться с Купером.