Тепловой луч убрался дальше, в поле, за пределы Молдона. Том так и не понял: успела последняя батарея дать хоть один залп, или она взлетела на воздух, не сделав ни единого выстрела? В любом случае, с защитниками Молдона было покончено. Город полностью находился во власти марсиан. Стальные колоссы приближались, пламя пожаров и лучи закатного солнца играли на полированной броне кровавыми бликами. Победный вой марсиан не умолкал, оглашая окрестности новоявленного Содома.
На глаза Тома навернулись слезы. Он упрямо вытер лицо кулаком, проморгался, а когда снова взглянул в окно колокольни – сперва не поверил увиденному. Да и никто бы не поверил, потому что с чистого неба сорвалась молния и ударила в ближайший треножник.
Словно раскаленный добела гвоздь, с треском и шипением ослепительный разряд вонзился в колпак марсианина. Мгновением позже треножник с оглушительным грохотом взорвался. Сверкнуло зеленое пламя, во все стороны полетели обломки колпака и ошметки кровавой плоти. Ноги колосса подломились и останки боевой машины тяжко рухнули наземь аккурат поперек Мандон-роуд.
Над домом, горящим на Оук Клоуз, медленно поднялось в воздух призрачно мерцающее сияние. Внутри него угадывалась человеческая фигурка. Темный силуэт был заключен в эфирный кокон, а может, яйцо, по поверхности которого то и дело пробегали опалесцирующие волны. От кокона исходил жемчужный свет, возвращая зловещему вечеру яркие краски солнечного дня, когда еще ничто не предвещало обрушившейся на Молдон беды.
Сразу три или четыре тепловых луча ударили в сияющий кокон, и Том в отчаянии закричал. Вся его душа противилась гибели чудесного создания, но Том ничем не мог ему помочь.
Помощи, как выяснилось, не требовалось. Лучи уперлись в блистающий эфир – и бессильно погасли. Сияние набирало мощь. Человек – ангел?! – внутри яйца торжественно воздел руки над головой, развел их на манер крыльев – и изо всех щелей колпака очередного треножника вырвалось жаркое чадное пламя. Колосс сделал еще один неуверенный шаг – и застыл: почерневший, обугленный, безмолвный. Из колпака к небесам ползли пряди жирного дыма, истаивая в сумеречном воздухе.
Гул тепловых лучей заглушил все иные звуки – даже несмолкаемое «Улла-улла-улла», в котором пробились нотки тревоги и страха. Теперь по светящемуся кокону стреляли все уцелевшие марсиане. В дополнение к тепловым лучам двое выпалили из труб, метавших снаряды с черным газом. Однако ни один из снарядов не взорвался и не изверг из себя газ, а лучи по-прежнему не приносили удивительному созданию никакого вреда. Более того, скользя мимо и попадая в городские постройки, они больше не причиняли повреждений домам Молдона!
«Чудо! – шептали губы Тома. – Это чудо! Благодарю тебя, Господи!»
Фигура в коконе тем временем производила некие загадочные пассы. Их поистине сокрушительное действие не замедлило сказаться на марсианских захватчиках. Над двумя вспухли клубки разрывов, словно в марсиан угодили снаряды восставшей из мертвых батареи. Еще трое застыли без видимых причин, будто окаменев. Один покрылся белой изморозью, другой потускнел, утратив металлический блеск. Третий на вид ничуть не изменился – просто замер и больше не двигался.
Какой-то треножник развалился прямо на ходу, осыпавшись хлопьями ржавчины в высокую траву возле Вудхэм Мортимер.
Уцелевшие марсиане резко остановились, как если бы налетели на невидимую преграду. Развернувшись, они торопливо зашагали прочь от Молдона – на запад, в сторону Данбери. Далеко уйти им не удалось. Возмездие настигло пришельцев у опушки Паснидж-вуд. Фигурка в коконе всплеснула руками – и перед беглецами взметнулась ослепительная бело-голубая стена высотой не менее двухсот футов. Лес огонь не затронул, но бронированные колоссы сгорели в мгновение ока, как мотыльки в пламени свечи.
Пожрав свои жертвы, пламя опало и исчезло. Том смотрел на поле боя, на треножники, замершие без движения, на пострадавший, но уцелевший Молдон – и пытался осмыслить случившееся. Стальные машины-убийцы, ад во плоти, обрушившийся на город – и чудесное избавление. Неужели его молитву услышали?!
Грузчику и в голову не пришло, что в те минуты, когда трехногая гибель нависла над Молдоном, многие жители взывали к небесам вместе с Томом Рэдклифом.
Сияющий кокон плавно опустился на грешную землю и, коснувшись ее, угас. На Оук Клоуз догорал чей-то дом. То́ма? Соседей? В любом случае, сказал себе Том, я должен быть там! Чей бы дом ни горел, людям нужна помощь! А еще он втайне надеялся увидеть сошедшего с небес ангела. Ну что стоит ангелу чуточку обождать?
Оскальзываясь на вытертых ступенях, рискуя свернуть шею, Том Рэдклиф начал торопливый спуск с колокольни.
Он боялся опоздать.
Выбравшись из церкви, Том сразу припустил бегом. Свернул с Чарч-стрит на Милл-роуд, удивился: улица словно вымерла. На тротуаре – ни души, в окнах – ни огонька. Фонари тоже не горели. Люди, подобно викарию Симпсону, прятались по подвалам, боясь высунуть нос наружу. Том знал Молдон, как свои пять пальцев. В родном городе он бы не заблудился даже в кромешной тьме, а сейчас стояли сумерки. Ночь медлила лечь на Молдон. Багровый диск солнца лишь до середины скрылся за Бассеттским лесом, темнеющим на западе.
Том среза́л путь, пробираясь к Оук Клоуз переулками. Время от времени он перемахивал через заборы, как делал это десять лет назад, будучи мальчишкой. На перекрестке Саксон-уэй и Джерси-роуд ему пришлось лезть через завал: здесь рухнул двухэтажный дом Флэтчера. Развалины еще дымились, но пожар утих. Запыхавшись, перемазавшись сажей, известкой и кирпичной пылью, Том выскочил на скрещение Мермейд-уэй и Оук Клоуз. На миг он испытал постыдное, но вполне понятное облегчение: его хибара уцелела! Зато особняк Лиггинсов превратился в чадящие развалины. Дом разворотило до самого фундамента: остался лишь кусок стены, в котором зиял прямоугольник оконного проема с выбитой рамой. Позади стены темнела груда битого кирпича, по обугленным и дымящимся балкам проскакивали язычки огня; вокруг лежали искореженные куски кровельной жести…
Среди разоренного двора рыдала девочка лет семи. «Дженни, – припомнил Том. – Ее зовут Дженни.» Племянницу Лиггинсов кто-то привез в Молдон с неделю назад. Порванное голубое платье, грязные потеки на испачканных сажей щеках…
Девочку окружали люди, большей частью – соседи. Все они смотрели на Дженни. Кое-кто опустился на колени, не боясь порвать брюки. Никто не пытался утешить ребенка. Люди просто стояли и смотрели.
ebooksa