Глава четвертая
Мишель и Филипп
– Ну? Как там, интересно в музее? – спросил Пьер, увидев, возвращающуюся Мадлен. – Что ты там видела? – спросил он, увидев ее усталый вид.
– Да я расхотела его смотреть, – сказала Мадлен, сделав легкомысленное лицо и махнув рукой. – Так куклы, – она поправила очки и молча села за стол.
– Ничего себе расхотела. Ты была там минут тридцать, мы здесь без тебя уже успели посмотреть такое представление! Шлягеры сороковых. Выступала сама Эдит Пиаф. Смотри, она снова вышла на бис! Пьер вместе со всеми захлопал, появившейся на сцене певице.
На сцену под аплодисменты и вдруг замерший зал вышла Эдит. Молодая, худенькая в своем любимом темно-синем платье. Совсем как с кинокадров! Оркестр из аккордеона, фортепьяно, скрипки и контрабаса, ловко саккомпанировал ей, старую французскую песню «Моя любовь в мансарде».
Клавиши аккордеона порхали и переливались перламутром, и казалось, что сцена это улица Парижа, и сейчас, вон там за ее углом мелькнет Эйфелева башня, а за спиной актрисы, пройдутся пары, прогуливающиеся по Елисейским полям, проедут старенькие Пежо и маленькие автобусы.
– Бис, бис! – зааплодировали все, когда Эдит, закончив песню, раскланявшись, сказала всем, – аревуар! И под музыку аккордеонов удалилась со сцены.
– Эдит! Эдит! аплодировали сидящие за столом.
– Господа! Мы присоединяемся к вашему восторгу, возгласил высоким голосом верткий конферансье, появившийся вместо Пиаф на сцене, и сделавший знак рукой остановиться. – Но будьте реальны. Мы такие не одни! Эдит оказала нам честь, уделив нашему поезду, свое внимание и, подарив нам сорок минут незабываемого полета в прошлое. Она нужна всем, так отпустим же ее дарить радость и другим людям, – поднял обе руки конферансье.
– Она сказала вам аревуар, – продолжал вдохновенно он, и ушла в вечность, в которой всегда будет жить ее талант, ваша любовь и эта прекрасная музыка!
Все захлопали еще раз.
Мадлен, хлопавшая сильнее всех, вдруг задумалась и, посмотрев на сидящих своими подслеповатыми глазами, сказала: – «Но ведь, Эдит умерла в шестидесятых. Ее нет!»
Последняя фраза прозвучала возмущенным петушиным криком.
– Мама, это же пародисты! – воскликнула Полет. Костюм, парик, пластинка, вот и все! Она кивнула головой остальным и те засмеялись на возмущение Мадлен.
– Я видела ее, и думаю, что так подражать оригиналу нельзя! – возразила Мадлен, подозрительно прищурив глаза. На ней не было грима и парика!
– Мама ты устарела, сейчас можно все. Ты же видела по телевизору мадам Арно. Вспомни, как ловко она поет и за Матье и за Пиаф… И что ты могла видеть? Ты же сидишь далеко от сцены, без очков! – уговаривал ее Пьер.
– Вдаль я вижу хорошо! – не переставала препираться Мадлен.
– Мадлен, не надо сердиться. Вы просто очень устали в музее, – проговорила Мишель, и от этого раздражены.
– Да, да… – вдруг поникши, тихо сказала Мадлен, – я и правда очень устала, даже заснула там на стуле, – она посмотрела на всех своим невинным взглядом, и тряхнув головой решила больше не поднимать эту тему. Потому что боялась снова вернуться в прошлое. Это было больно!
ebooksa