Борис видит это, видит в неестественно ярких красках, как на экране разрегулированного телевизора: из-под Димкиной головы, снизу, там, где Эдик, далеко в сторону ударяет тугая ярко-алая струя, расплескавшись лужицей по паркету.
«Как же… надо скорей… это ведь… спятил… «скорую»… родители… скорей… заткнись, дура… зачем… спятил, точно спятил…»
Мысли Бориса мечутся стремительно, как рикошетящие от стен пули, — осколки, обрывки, обломки мыслей. Но сам он застывает, парализованный нереальностью происходящего. Струя слабеет быстро, но кровавая лужа под головой Эдика растёт…
Танька замолкает мгновенно и неожиданно, словно кто-то дёрнул рубильник воющей сирены, за спиной стук её каблуков. Борис не оглядывается. Когда она смолкла, стали слышны другие звуки — причмокивание на фоне утробно-низкого урчания…
Борис хорошо помнит их — именно с таким звукорядом пожирал своих жертв Мальчик-Вампир в темноте подвала, чердака или кладбища (цензура не пропускала слишком натуральных кровавых сцен в подростковые сериалы).
Борис кричит — бессвязно, высоким голосом:
— Димка-а! Мудак! Ты… — Он осекается, потому что…
…Димка резко мотает головой, и кусок чего-то красного отлетает в сторону. С сырым шлепком прилипает к полу.
Взрывной позыв рвоты — в доли секунды она проходит путь от желудка к пытающимся что-то крикнуть губам. Борис корчится, пытаясь согнуться, но зазубренные ножи боли рвут грудь, и он стоит почти прямо, когда рот наполняется горячей едкой жижей, и она, лопнув на губах зловонным пузырём, льётся на рубашку и на пол…
Мальчик-Вампир поднимается.
Залитое кровью лицо поворачивается к Борису.
Глаза пусты — ни следа ярости, гнева, ненависти или бешенства.
И это ещё страшнее.
Окровавленный рот улыбается. Улыбка похожа на оскал. Рот полуоткрыт и внутри — на зубах, на языке, на дёснах — тоже кровь. Борис хрипит, выплёвывая остатки рвоты, разворачивается и бежит… нет, ковыляет… Сломанные рёбра вновь включают свою мясорубку. Он спешит, сам не понимая куда, лишь бы не видеть эту кровавую маску и то, что лежит на полу…
Прихожая. Танька у дверей.
Она, как ни странно, не впала в безумную панику, застилающую всё вокруг и не позволяющую бежать или сопротивляться. Она торопливо, ломая ногти, но вполне осмысленно возится с замками, запирающими входную дверь. Слышит за спиной шаги, вскрикивает коротко и отчаянно. Оборачивается, видит брата и, не теряя времени, вновь хватается за замки.
К Борису при виде сестры возвращается хоть какая-то способность говорить и думать — Танька реальная, настоящая, привычная. Не похожая на двух оставшихся за спиной персонажей фильма ужасов.
— Эдик… там… Димка его… — Он пытается выкрикнуть это, но голос звучит слабо, затравленно; Борис не может набрать полную грудь воздуха и выплёвывает короткие полуфразы.
Танька, не слушая его, распахивает дверь — за ней другая, железная…
Слышны шаги в коротком, ведущем в гостиную коридорчике, — медленные, шаркающие, но уверенные шаги Мальчика-Вампира. Он никогда не соревновался с преследуемыми в спринте — страх, вяжущий по ногам и рукам страх позволял ему всегда добираться в конце концов до горла визжащих от ужаса жертв…
ebooksa