— Вот как, — он даже не скрывал, что сердится. — И что теперь?
— Теперь все спокойно заживут своей жизнью, — произнес Дюпре, крепко прижимая к себе Летицию.
— Ты уничтожила достаточно влиятельного во многих кругах реберфа в его собственном доме. Этого просто так не спустят, — возразил Миша.
— Не она, а я, — заявила Летиция, выступая вперед. — Это была самозащита. Я с радостью сделаю заявление в надзоре, если они только посмеют вынуть свою голову из задницы, где прятались все то время, что мне требовалась их помощь.
— А его люди? — не унимался Миша.
— Их возьму на себя я, — проговорил Дюпре.
— Тогда мне самое время убраться отсюда, — Миша с тревогой посмотрел на Сашу.
— Прости, — тихо проговорила она.
— Я переживаю не за себя, — отозвался Миша, с грустью глядя на нее.
— Я знаю, — одними губами проговорила она.
Миша кивнул ей и под благодарности Летиции с Дюпре, исчез почти также бесшумно, как и появился. Это было рискованно и, быть может, не слишком справедливо, но без него Саша с Летицией могли не справиться.
— Мне тоже нужно уходить, — произнесла Саша.
— Конечно, — Летиция тепло смотрела на нее.
— Было бы хорошо, если бы обо мне не прозвучало ни слова, — намекнула Саша, и оба влюбленных кивнули ей в ответ, безоговорочно принимая ее требования.
— Будьте счастливы, — улыбнулась им на прощание девушка, и Дюпре понял, почему ему сразу понравились ее серые глаза: в них светилась врожденная храбрость и благородство.
— Будем, — пообещал он ей, улыбаясь в ответ и чуть крепче прижимая к себе свое сокровище, которое едва не потерял.
Витальевич постарался забраться как можно дальше по коридорам от чужих ушей и только тогда вновь поднес трубку к уху.
— Да, теперь могу говорить. Выкладывай, что там у тебя.
— Я таки достучался до французского отделения, — радостно сообщил Костя.
— И что у них слышно? — заинтересовался Сергей.