— Господин ротмистр, вон он, этот рыжий, я его узнал.. Ну как же, его Григорием Семеновым кличут, он же гад такой две недели назад под Орлом отбил бронепоезд «Грозный», а потом они с красными разбили полк под командованием полковника Рохлина, там офицеров полегло немеренно.
— Ну, что ты как птица–трясогузка заладил вон он, рыжий! Прямой герой войны с Наполеоном Бонапартом отыскался. Да ты знаешь, как мы дрались в Брусиловском прорыве, я вот этой рукой…, — комендант станции поднял руку и потряс ею над собой, — вот этой рукой сотню германцев шашкой навек успокоил, чтобы знали силу русского оружия.
— Так ведь уйдет, — переминался с ноги на ногу есаул, видно спасшийся под Орлом на станции Стишь вместе с другими белогвардейцами, выбитыми с бронепоезда.
— Так куда он уйдет, не боись… Поезд остановим и все вверх тормашками перевернем, но красные в Крым не проедут, это тебе ротмистр Вольцов говорит!
Паровоз вот уже лишних пять минут стравливал пар и не трогался с места.
— Так скильки ще стояти будемо, або що произошле, литерний завжди точно ездить, — начала жаловаться какая‑то женщина.
Григорий переглянулся со своими бойцами и сделал знак, что бы они не подавали виду, чтобы не случилось.
Вскоре по коридору прошло два солдата при оружии, и началась проверка документов. Как правило, люди показывали какие‑то справки, дипломы, паспорта, которые не были массовыми документами в России.
Дождавшись, когда два проверяющих офицера дойдут до него, Григорий Семенов подал диплом, что был подготовлен для его «легенды» в криминалистической лаборатории ФСБ.
— Так, голубчик, что решили нам показать, — словно нехотя взял его диплом поручик в шинели с аксельбантами и кавалерийской шашкой. — Диплом стало быть, почитаем…
— Диплом….Совет Императорского С. — Петербургского университета сим объявляет, что Гаврила Савельевич Горохов поступил в число студентов…, выслушал полный курс… им прослушаны курсы… и признан достойным ученой степени кандидата…».
— Хм–м, так вы стало быть Горохов Гаврила Савельевич, педагог истории? — нетерпеливо спросил второй офицер, поглядывая на свой брегет на цепочке. — Милостивый государь, вы уж нижайше нас извиняйте, но стало быть мы ищем революционера, большевика уж очень похожего на вас… И вот хотели бы вас спросить не имеете ли вы отношения к красным?
Григорий испугано огляделся по сторонам, заметив сколько удивленных ртов и глаз выглядывало в коридоре вагона, при слове «большевика», он тотчас начал в волнений протирать лицо платком, а сам усиленно думать: «Нет, не прорвусь, слишком много тут белых в вагоне, да еще ребята ввяжутся, и их положат…».
— Вот, уж какая беда со мной приключилась, а знаете, господа, ну не поверите. В Москве, стало быть меня признали за белого офицера и, знаете что? — вдруг рассмеялся Григорий поймав нерешительный взгляд белых офицеров, и успев подумать: «значит не уверенны, значит сомневаются, но проверяют. Эх, была не была попробую потом уйти, когда поезд ребят увезет».
— Так вот господа, — поднялся с лавки Григорий. — я же им и говорю, господа комиссары, да какой же я белый офицер, если и мой папа, и мой дедушка преподавали в Санкт–Петербургском Университете историю… Ах, вот господа, прощаюсь со всеми, не переживайте за меня, думаю недоразумение, все выясниться и мы увидимся около моря…
— Из всех неприятностей произойдет именно та, ущерб от которой больше — таков закон Мэрфи, — с унынием сказал Грач, только сейчас пожалев, что не умеет стрелять и драться, как это делали спецназовцы в отряде.
3
С 1918 года в России в отношении активистов и сторонников партии большевиков, сотрудников ВЧК, солдат и офицеров РККА применялись жесткие репрессивные меры. От простого расстрела по подозрению в большевизме на месте поимки подозреваемого, и до рассмотрения особой следственной комиссией по расследованию злодеяний большевиков, которая выносила те же приговоры, вплоть до расстрела. Такие следственные комиссии формировались по распоряжению главнокомандующего вооружёнными силами Юга России генерала Деникина. Несколько сотен дел, сводок, отчетов о массовых казнях и применении пыток, надругательствах над святынями Русской православной церкви, убийствах мирных жителей, других фактах красного террора стали основой для доказательственной базы работы таких комиссий.
В 1919 году «Белый террор» потерял какую‑то судебно–правовую подоплеку и превратился в более открытое уничтожения красных большевиков. Основную лепту жестоких расправ привносили белые генералы. Освобождая от красных города и села, они проводили поиски и расправы над идеологическими врагами и противников по оружию. Сотнями и тысячами расстреливались пойманные по подозрению в причастности к РКП (б) и РККА. Белая армия расстреливала и заподозренных в чем‑либо лиц без прямых улик, сжигали деревни, грабили жителей, которые были замечены в каких‑либо действиях или даже в нелояльном отношении к войскам Белой армии. В Харькове были сосредоточены опытные офицеры штаба контрразведки, начинавшие свое историческое прошлое еще со времен противостояния иностранным военным разведкам и розыска шпионов, засланных иностранными армиями в Первую мировую войну в Россию. Однако, в эпоху кровопролитного классового противостояния, контрразведчики не утруждали себя дотошными допросами подозреваемых, а после пыток отсылали вмести с расстрельными конвойными в Григоровский бор, где и вершилось правосудие. Часто по ночам волчьи стаи устраивали там волчий заунывный концерт, то ли благодаря за пиршество, то ли провожая души умерших на небеса.
Арестованный Григорий Семенов, офицер российского спецназа, вдруг оказался в полуподземной камере белой контрразведки. Двухэтажное здание с колоннами Дворянского собрания не было предназначено для тюремных камер, поэтом с десяток камер было сделано в полуподвальных комнатах. Сырой и душный воздух, попадающий через узкие решетки с улицы, перехватывал легкие и вызывало кашель, однако не это пугало капитана. Он знал, что 12 декабря, ровно через три недели, практически без боев, белые оставят Харьков и откатятся на юг. Мог ли рассчитывать опытный спецназовец и историк, по своему будущему диплому Воронежского Университета, что его забудут здесь и оставят дожидаться прихода Красной армии? Он понимал, что хоть и мал шанс для побега, но его нужно использовать при первой возможности.
ebooksa