— Марио и Карета — не мафия, а крупные бизнесмены, — я изобразила крайнюю степень наивности. — Ни один из них ни разу не был осуждён.
— Вот только не надо! Ты раскатываешь по городу в сопровождении двух бандитов…
— Бубновый и Мешков — не бандиты, а сотрудники охранной фирмы. Хотя Бубновый когда-то, действительно, сидел.
— Да я уже смирился, что ты якшаешься с бандитами. При таком отце глупо было ожидать чего-то другого! Но Марио — это уже совсем за гранью добра и зла. Он же сутенёр!
Юра уже почти сполз под стол. Его тарелка оставалась практически нетронутой. Парнишка смотрел на меня испуганными глазами, в которых читалась мольба сделать что угодно, но любыми путями избежать ссоры. Я мысленно обратилась к Высшим Силам, но они, как обычно, предпочли не ответить. Что ж, обойдусь своими. Я ведь знаю, что лучшая защита — это нападение.
— Кстати, о сутенёрах, — жизнерадостно улыбнулась я. — Что такое ‘Красный октябрь’?
— Лена, не пытайся увести разговор в сторону! Я все эти уловки знаю не хуже тебя. Зачем тебе понадобился Марио?
— Милый, пожалуйста, ответь сначала на мой вопрос.
— Что за идиотизм? Ты не можешь этого не знать! Красным октябрём называют Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, сокращённо ВОСР. Какое отношение к ней может иметь этот сутенёр Марио? Она же произошла почти сто лет назад!
— Седьмого ноября тысяча девятьсот семнадцатого года, — уточнил Колян, не прекращая жевать. — Мы в школе проходили.
— Октября, а не ноября, — авторитетно поправил его Юра. — Революция-то октябрьская, а не ноябрьская.
— Седьмого ноября, — повторил Колян. — Я точно помню.
— Да не может такого быть!
— Сынок, Коля прав, — поддержал своего шофёра мой муж. — Именно ноябрь. Чему вас там, в Англии, вообще учат? Неужели вам не рассказывали о юлианском и григорианском календарях? До революции в России был юлианский, большевики сделали календарь, как в Европе. Вот и получается, что по старому стилю октябрь, а по новому…
— Дорогой, ты обвинял меня, что я увожу разговор в сторону, — остановила его я. — А что сейчас, по-твоему, делаешь ты? Я знаю про революцию, а спрашивала о фирме ‘Красный октябрь’.
— О фильме? С Шоном Коннери? — не расслышал он.
— Нет. Не фильм, а фирма.
— А, понял. Ты говоришь о кондитерской фабрике в Москве? Но при чём тут Трубников?
— Не московская фирма, а местная. Ты должен её помнить.
— В городе зарегистрировано не то сорок, не то шестьдесят тысяч разных фирм, а может, и сто, я не считал. Большинство из них, конечно, существуют только на бумаге. Я не могу помнить столько названий. Даже если должен.
ebooksa