— Что и?
— Черт, накликал.
Роман замолчал и втянул голову в плечи.
Петер сдвинул пилотку на место и осторожно огляделся. К ним подходил средних лет человек, в неброском сером комбинезоне, без знаков различия. Он слегка прихрамывал. Странно, подумал Петер, чего он не залечит ногу. Невысокий, чуть ниже Петера. С пронзительным взглядом серых глаз и ежиком жестких коротких волос.
— Приветствую, курсанты. Кто из вас Харанский? — спросил он, остановившись.
Петер встал.
— Курсант Харанский, — представился он.
— Пошли со мной.
Они прошли на самый край поля, где на расчерченной синими полосками площадке стоял одинокий бот.
— Давай, — скомандовал Браухич. — Ты — пилот, я сопровождающий. Хочу посмотреть на тебя.
Они залезли в бот: Петер, как пилот, первым, а Браухич за ним. Пока Петер, засунув карточку в пульт, оживлял нейросеть, Браухич не спеша устраивался в потертом кресле. Закончили оба одновременно.
— Готов, — отрапортовал Петер.
— Поехали.
Петер поднял машину на заданную высоту, а потом проделал все положенные для первого полета фигуры. И покосился на Браухича. Тот молчал. Тогда Петер пожал плечами и аккуратно посадил машину.
Когда свист двигателя смолк, Браухич повернулся к нему.
— Сложный полет, — прохрипел он. Браухич снял шлем и теперь внимательно разглядывал Петера.
— Как получилось, — ответил Петер.
Ему полет не показался сложным. Дело было в другом. Петер не мог объяснить, чем этот полет отличался от упражнений на тренажере, но тут все было иначе. А вот слиться с машиной у него почему-то не получилось.
— Я не понимаю главного, парень. Почему ты пошел в пилоты?
Петер замешкался. Он вспомнил, как летал во сне и не хотел просыпаться, как счастье полета затягивало все глубже и глубже, поднимаясь почти до уровня эротического наслаждения. Но он не знал, как об этом рассказать. И потому промолчал.