– Нет. Давайте поскорее закончим со всем этим. Раз и навсегда.
– Хорошо. Тогда я хочу попросить вас об одном одолжении…
– Одолжении? – Эвелин удивленно посмотрела на своего собеседника. – Разве не вы сообщили мне в начале разговора, что это мой гражданский долг?
Толстяк замахал рукой.
– Вы меня неправильно поняли. Я уже выяснил все, что нужно и вы вольны покинуть этот кабинет. Нет, речь идет совсем о другом.
– О чем же?
– Один из главных виновников или точнее… э… подследственный, давайте не будем делать поспешных выводов до неизбежного суда. Так вот, этот человек просит о непродолжительном свидании с вами. Я думаю, вы догадываетесь, о ком идет речь.
– Нет! Это исключено! – Эвелин так стремительно вскочила с кресла, что оно еле успело развести подлокотники. Щеки ее запылали. – Ни за что! Я не хочу даже слышать об этом негодяе!
– Но в обмен… он готов полностью сотрудничать с нами, что заметно облегчит расследование всех обстоятельств этого действительно непростого и очень запутанного дела…
– Нет!
– Это важно не только для нас. Насколько я понял, он хочет сообщить вам что-то очень личное, касательно вашего друга.
– Я не верю ему даже вот настолько и ничего не желаю слушать!
Собеседник внимательно посмотрел на Эвелин. Некоторое время он молчал, затем, слегка пожав плечами, произнес:
– Что же, не смею больше настаивать.
Он вежливо привстал в кресле.
– Я вас больше не задерживаю. До свиданья и примите искреннюю благодарность. Вы действительно очень помогли нам.
Эвелин дошла почти до самой двери, когда какая-то сила заставила ее остановиться. Она повернулась и произнесла непослушными губами:
– Что ему будет… за все… что он сделал?
– Самое малое – пожизненное заключение. Но подобный исход дела маловероятен. Скорее всего, Совет Федерации для этого беспрецедентного случая отменит пятую поправку. Так что принудительное изменение личности или смерть, на выбор.
Толстяк негромко засмеялся и довольно потер руки.