Война теней

Майор неожиданно почувствовал чьё-то присутствие на понтоне и резко повернулся, но тут же узнал стоящего на корме Гоголя.

Манёвр капитаном-нарушителем был выполнен очень точно, и от понтона до слипа, по которому он должен был проползти, оставалось не более тридцати метров.

На корме судна стояли пятеро, один из них поднял оружие, и в свете луны Майор сразу узнал в нём ручной линемёт.

По контейнеру ударило что-то металлическое. Гоголь, стоящий на корме, протянул руку и, подхватив тонкий металлический тросик с якорьком, побежал по скользкой поверхности к носу понтона.

К крышке контейнера ракеты была широким хомутом прикручена специальная насадка, оканчивающаяся стальным кольцом для закрепления троса и последующего подъёма контейнера. Пропустив трос в кольцо, Гоголь стал быстро выбирать слабину. За тонким тросом по слипу пополз толстый стальной трос, и Майор присоединился к его вытягиванию на понтон.

Конец поднятого троса заканчивался мощным крюком с защёлкой, и опера вместе продели крюк в кольцо, зафиксировав его от возможного срыва. На корабле заработала лебёдка, и понтон плавно пошёл на сближение. Вот он уже упёрся своими резиновыми боками во внутренние скошенные стенки слипа и медленно стал вползать на его поверхность. Ещё немного – и контейнер вместе с понтоном уже полностью лежал на слипе. Корабль вздрогнул, и за его кормой образовался бурун от работающих винтов. Делать на понтоне было нечего. Пора было идти «знакомиться» с командой, и первое, что сделали оба диверсанта, – это, не сговариваясь, расстреляли пятерых человек команды, наблюдавших за подъёмом груза.

Преодолев последние три метра скошенной в море стальной поверхности, Майор выскочил на палубу и сразу перекатился за массивный кожух лебёдки. На корабле ещё не поняли, что подверглись нападению. С торцевой стороны мостика на площадку выглянули два человека и склонились, рассматривая, что творится на палубе. Очередь, выпущенная Гоголем, отбросила их уже мёртвые тела на ограждение. Трупы сползли по стене рубки, окрашивая её кровью.

– Давай на мостик, – отдал приказ Гоголь. – Я пошёл в машину.

Майор отбросил автомат и, раскрыв герметичный карман на бедре, вынул оттуда свой двадцатизарядный «Вектор», удлинённый насадкой глушителя, а левой рукой сжал свёрнутую стальную змейку своей любимой гарроты.

Его рывок под стальной козырёк рубки был приветствован очередью сверху, сразу же захлебнувшейся, так как со стороны понтона ударила другая, и Майор понял, что по крайней мере Ромов тоже находится на палубе.

Он побежал вверх по трапу и успел выстрелить первым, когда над ним навис короткий ствол пистолета-пулемёта. Оружие противника отбросило вверх, вырывая из руки хозяина. Не появляясь над кромкой палубы, а только подняв над ней руку, Майор выдал скупую очередь в том направлении, где мог находиться противник. Болезненный вскрик сообщил о том, что он не промахнулся. Разгибаясь, опер уже совершал кувырок под глухую стену рубки. Здесь лежали два тела, и, убрав в карман гарроту, он прихватил с палубы валявшийся «узи».

– Ромов, ты где? – тихо спросил диверсант в микрофон.

– Под тобой на верхней палубе.

– Поднимайся по трапу левого борта, он чист, но не высовывайся на палубу. Я выставлю им мишень, твоё дело убрать стрелка.

– Сделаю. Готовность тридцать секунд.

Повесив «узи» на плечо, Майор встал и приподнял перед собой одно из мёртвых тел. Выждав оговоренное время, он выставил его из-за угла рубки. Ударила почти сдвоенная очередь. Труп дёрнулся от попадания, и до слуха донёсся металлический удар о палубу.

– Левый проход чист, – услышал он в наушнике голос Ромова. – Я его контролирую.

– Выхожу, – ответил Майор.

Он сначала выглянул. Дверь рубки была открыта. Поперёк палубы ногами внутрь лежал мужчина. Его автомат валялся рядом.

Майор сделал сигнал Ромову, выглядывающему с трапа на палубу, чтобы он обошёл рубку с другой стороны, а сам, пригнувшись, подобрался к открытой двери. Проследив, как старлей скрылся, он просунул ствол пистолета в рубку и сделал два выстрела. Изнутри ответили очередью. Одно из стёкол над головой разлетелось мелкими брызгами.