— Ты чувствуешь тоскливую боль под ребрами, когда слышишь эхо? Да?.. — и тут же оживилась: — Тебе бывает так, что хорошо и плохо одновременно?
— Конечно, бывает.
Савитри шумно вздохнула, снова помолчала и наконец сказала:
— Значит, когда все кончится, ты вернешься туда…
Я сначала хотел радостно воскликнуть — да! еще бы! Но человек во мне насторожился из-за ревнивых ноток в ее голосе и заглушил суру.
Ты не понимаешь, что ее убивает одна эта мысль, ади. Не понимаешь ведь?
Понимаю, но я не спешу обратно, и в конце концов все люди умирают, и когда-то от старости умрет это тело, умрет и ее тело, после чего я вернусь обратно.
А она?
Я еще не знаю, что будет, когда все это кончится и чем все это кончится в текущем цикле, мой мальчик, как же я могу загадывать о ней?
Но отвечать мне не пришлось. Савитри вдруг остановилась посреди какой-то глухой комнаты.
— Это было тут… нет, чуть левее. А ты свалился на нее сверху… и полость тут была уже гораздо меньше.
— Наверное, ее за столько времени просто засыпало камнями.
Мы придвинули сейсмогенератор к стене, содрали с него упаковку, и он уже сам начал словно бы врастать в камни, быстро с ними ассимилируясь нижней частью и правой стороною.
— Возвращаемся? — спросила док.
Я положил ей руку на плечо:
— Я не знаю, что будет дальше, Савитри, но обещаю тебе, что просто так ты от меня не отделаешься. И это всё, что я могу обещать сейчас. Нам пора.
— Агни, меня слышно? — Йаму тревожило долгое отсутствие Агни и Савитри.
Шива до сих пор удерживал внимание нага и асуров на себе и своих «девочках», хотя все сроки давно вышли, а диверсанты должны были или вернуться, или подать сигнал тревоги.
— Что там? — время от времени спрашивал Танцор.
— Пока ничего.