Эффект Эволюции

«Все, пора заканчивать», — посмотрев на часы, решил он. Тем более, что настроения работать уже не было.

2 июля

Горяев никак не мог уснуть. Мысли, не останавливаясь, крутились вокруг ситуации с персоналом лаборатории и Мирой, хаотично перемешиваясь в какой-то связанный клубок, вызывая неприятные ощущения…

«На важных в исследовательском и функциональном плане позициях находятся исключительно люди, которые появились на базе в одно время с ним. При этом с технологической и организационной точки зрения практически все идеально подготовлено для реализации именно этих уникальных проектов.

Однозначно, целевая работа началась задолго до момента приезда сюда его самого и его коллег.

Где тогда специалисты, которые этим занимались, где предыдущие руководители проектов? Пока он не встретил ни одного человека, включая персонал вспомогательных подразделений, кто бы работал с ними или хотя бы видел их.

Еще геологи со своим лагерем. Что они там все время делают? Толком никто ничего не знает, и разговаривать об этом не принято. Как будто режим секретности. Мира тоже отделывается общими фразами. Никогда не знаешь, где она, связаться с ней невозможно. Возникает, словно, из ни откуда и исчезает, когда хочет. Она всегда может тебя найти, у тебя почти никогда не получается. Вообще как будто она всегда в курсе, что ты делаешь и где находишься. Ты же, напротив, не знаешь ничего. От этого появляется чувство уязвимости, эмоциональной зависимости, такое неприятное, отвратительное ощущение, особенно, когда понимаешь, что человек тебе действительно нравится…»

Горяев взглянул на часы — уже полтретьего. «Все. Надо постараться ни о чем не думать и хоть немного поспать». Не сразу, но через какое-то время ему все же удалось укротить бесконечно возникающий в голове поток выматывающих и не дающих расслабится мыслей и образов. Однако нормально заснуть так и не получилось, и остаток ночи он провел в липкой полудреме.

Когда сигнал будильника заставил его открыть глаза, он чувствовал себя, пожалуй, даже хуже, чем вчера после спиртного. Провалявшись в кровати еще сорок минут, Горяев, наконец, поднялся и, пошатываясь, пошел умываться.

Да, действительно, хороший сон, пожалуй, одна из основных составляющих нормального самочувствия. В этом он все больше убеждался на собственном примере. Это же подтверждало и помятое лицо, смотрящее сейчас на него из зеркала над раковиной.

Завтрак: две сосиски, омлет, стакан апельсинового сока.

В десять в медицинском корпусе он, как всегда, был встречен в холле молодой ассистенткой в белом халате, которая любезно провела его в уже знакомую процедурную.

Покачиваясь на стуле, Андрей ждал там в одиночестве минут пять-семь, после чего появился Эймер. Он, улыбаясь, поздоровался, извинился за небольшую задержку, затем предложил Горяеву облачиться в специальный стерильный костюм и отправиться в исследовательский модуль.

Без двадцати одиннадцать они приступили к исследованиям. Напряженную рабочую тишину нарушали только редкие фразы и, время от времени, шаги персонала, приносившего контейнеры с биоматериалом.

— Подготовьте образцы тканей сердечной мышцы, — попросил одного из ассистентов Ларс, затем подошел к Андрею.

Горяев отвел глаза от экрана, на который были выведены изображения со светооптических микроскопов…

— Действительно, по морфологическим признакам, это похоже на апоптоз, коллега, — задумчиво произнес Андрей и затем медленно и вкрадчиво добавил: — Однако, не будем делать преждевременных выводов. Нет, — улыбнулся он, встретившись с недоумевающим взглядом Эймера, — я, конечно, понимаю, что с учетом всего, что нам уже известно, ты подумал, что я зануда, но личный опыт заставляет меня до конца сохранять здоровый скептицизм…

С момента, когда они начали, прошло уже больше пяти часов.

— Ну что, сегодня еще с частью материала на ультраструктурном уровне успеем поработать… Хотя, честно говоря, я что-то устал. Не выспался, плохо себя чувствую, — Андрей потер глаза.

— Я тоже что-то утомился, — ответил Эймер. — Давай сегодня с этими образцами закончим, а все остальное уже завтра…