– Значит, по-твоему, летают только малолетние ангелы?
– Конечно!
– А как же архангелы? Они же вон взрослые и все равно с крыльями на иконах!
– Вон ты на что замахнулся! – тянула Шабаниха время, чтобы придумать достойный ответ. – Ишь, заметил!.. Архангелы, это ведь старшие ангелы. Им положено летать. Души чистые остались, вот и летают.
– Почему тогда черти летают? Ведьмы, Бабы-яги?
И тут бабушку Шабаниху не взять было голой рукой.
– Потому что у них душ вовсе нет от природы! Человек вот так продаст душу дьяволу и летает себе!
Насчет бабкиного толкования о душах Герман сильно сомневался, однако ее теория по поводу уменьшения веса тела в тот момент, когда во сне летаешь, с малых лет засела в голове и с годами находила подтверждение. После таких снов он и в самом деле чувствовал себя легко, ноги земли не чуяли, если приходилось куда-то бежать.
Эту загадку он перенес из детства в суворовское училище, и там, когда разговорил своих товарищей и выяснил, что большинство во сне летают, облек бабкины слова в целую научную теорию и предложил провести придуманный им эксперимент. С черного, хозяйственного двора училища они с товарищем Жуковым принесли выброшенные в металлолом складские весы, отремонтировали их, наворовали по магазинам гирь, сделали самописец из будильника и рулона миллиметровки, чтоб вычерчивалась кривая изменения веса, и, установив на платформе кровать, стали спать по очереди.
Это был последний всплеск детства, возможно, прощание с ним…
И результат оказался потрясающим. Шабанов не особенно-то верил, что рассказывали пацаны из их комнаты, разглядывая после подъема ленту самописца, однако для чистоты эксперимента сам проспал на весах сорок две ночи.
И ни разу за это время не взлетел во сне. Будто отрезало!
То же самое происходило с товарищем Жуковым. Правда, он скрывал, что ему не снятся полеты, и признался только спустя год, но факт оставался фактом.
А стоило лечь на свою кровать, прочно стоящую на незыблемом полу, как сны-полеты немедленно возвращались.
Можно было еще тогда сделать вывод, что есть на свете вещи, не поддающиеся ни осмыслению, ни анализу, ни научному эксперименту. И всякие попытки проникнуть в их тайну такие же бесполезные, как подняться в воздух одной лишь силой человеческих мышц. Но Шабанов на этом не успокоился. В первые же суворовские каникулы летом он приехал домой и вместо того, чтобы красоваться в форме перед девчонками, взялся строить махолет. Дело в том, что накануне этого, в заброшенном армейском овощехранилище, куда суворовцев гоняли на уборку мусора, он увидел полет летучей мыши в луче прожектора. И мгновенно понял суть, позволяющую этой твари легко парить и передвигаться по воздуху.
В Твери он закупил двадцать квадратных метров уцененной болоньи – ткани, из которой шили когда-то модные плащи, а две рамы от спортивных велосипедов, колеса и лыжные палки нашел в школьном складе спортинвентаря.
Конструировать махолет он взялся в пустой по летнему мастерской, где отец вел уроки труда, и кроме него никто не видел, в каких муках рождались эти крылья. Мужик крестьянского, рачительного склада ума сначала не верил в затею сына, посмеивался или ворчал, когда Герман тащил со склада еще хорошие алюминиевые палки и резал их на каркас, потом стал чаще заглядывать в мастерскую, что-то подсказывать и незаметно втянулся так, что пожертвовал два школьных копья, три новых комплекта титановых лыжных палок и, наконец, стал оставаться ночевать на верстаке вместе с сыном.
Первое испытание проводили глубокой ночью, и не потому, что опасались чужих глаз или сомневались в возможностях аппарата – просто не терпелось взлететь немедленно, не дожидаясь утра. На школьном футбольном поле отец разломал и убрал ворота, чтобы не дай бог не зацепиться на взлете крыльями или колесами, сшиб лопатой травяные кустики и помог пристегнуться к сиденью. Вначале Герман прокатился по кругу, притирая детали – все работало, крылья махали с мощным, хлопающим звуком, поднимая пыль и обдавая ветром отца.
– Во! – кричал он, не отставая от махолета и показывал большой палец. – Давай на взлет!
Герман выехал на старт с неожиданным для себя спокойным, даже холодным сердцем и абсолютной уверенностью, что сейчас воспарит над землей. Кстати, и все последующие старты на самых разных летательных аппаратах проходили с таким же чувством. Уже в летном училище, когда после тренировочных винтовых самолетов Шабанов впервые сел за штурвал реактивной сверхзвуковой спарки и легко поднял ее в воздух, инструктор не сдержался, сказал по СПУ: