– Соединяем с полковником Мироновым.
В трубке что-то щёлкнуло и усталый голос произнёс:
– Миронов слушает.
– Товарищ Мирон? – переспросил я.
– Да, это я, – произнёс отвыкший от телефона голос.
– Вам привет от Рикардо Гомеса, – сказал я. Пароля у нас не было, но гостиницу, где мы в последний раз встретились, он должен был помнить.
– Это ты? – спросил Миронов несколько оживающим голосом.
– Да, – сказал я, – нам нужно встретиться. Ты должен быть один. Если я замечу даже малейшие признаки наблюдения за тобой, то пусть твои хозяева сосут палец. Меня вы не увидите никогда, я знаю, что они делают с людьми. Мои мать и отец на их совести. Я опасаюсь встречаться и с тобой, потому что твои хозяева сдадут меня в гестапо с потрохами.
Я это говорил специально, потому что знал, что нас слушают с десяток больших начальников, подключённых к одному проводу без микрофонов, иначе бы они выдали своё присутствие сопеньем, матюгами и прочими признаками партийной интеллигентности. Я перекрывал себе пути возвращения на родину, потому что при моём возвращении меня только вот за эти слова отправили бы к моим родителям. Я знал, что не вернусь в Россию никогда, потому что сомневался в том, что Россия может быть без партий власти, господства этих партий и спецслужб, подчиняющихся партии.
– Я постараюсь быть один, – сказа Миронов.
– Не постараюсь, а один, – гнул я своё. – И никакой информации обо мне не докладывать своим начальникам.
– Как так? – тут уже удивился сам Миронов.
– А так, – сказал я, – мне терять нечего, пусть заслужат доверие…
Я представляю, что делалось у трубок прослушивания.
– Хорошо, – сказал Миронов, – где встречаемся?
– Завтра, у центрального входа в зоопарк, в полдень, – чётко сказал я. – Я буду в сером костюме, в шляпе, в тёмных очках. В руках сложенная вдвое газета «Правда», в месте сгиба будет вложена гвоздика. Запомнили? Могу повторить.
– Запомнил, буду, – сказал Миронов.
На эту встречу я и не собирался приходить. Я хорошо присмотрелся к дворникам, мороженщицам и продавщицам газированной воды с сиропом. Вряд ли они запомнили мужчину, который с удовольствием выпил у каждой по стакану газировки с двойным сиропом. Мороженщиц я изучал на следующий день.
За час до открытия зоопарка я уже был на месте, на своём наблюдательном пункте и в бинокль рассматривал окрестности. Из трёх мороженщиц осталась одна знакомая, две продавщицы воды были мне незнакомы. Два дворника сменились. На автостоянку встали две «эмки». Водители были знакомы друг с другом, а пассажиры, по трое мужчин в каждой разошлись в разные стороны. Я думаю, что читатель достаточно умён, чтобы ему нужно было дополнительно разъяснять складывающуюся ситуацию.
В 11.30 прибыл чёрный «паккард» с начальниками. Четыре человека. Судя по поведению, примерно одинакового ранга. Была бы возможность, приехали бы каждый на закреплённом автомобиле с клерками. Похоже, решили орденком разжиться за руководство и непосредственное участие в разоблачении и задержании опаснейшего врага всего советского народа, партии большевиков и лично товарища Сталина Иосифа Виссарионовича. О таких в лагерях и песни пели:
ebooksa