Ключом к разгадке стала красная трава. Именно трава стала уликой, заменившей процесс дедукции. Трава росла с невероятной быстротой, но так же стремительно угасала; поток воды уносил прочь мертвые листья. Трава не сумела выжить в земных условиях. Не случится ли то же с хозяевами машин, властелинами тепловых лучей и черного дыма?
Весьма вероятно.
Холмс вспоминал эпизоды мировой истории — то ту, то другую человеческую расу уничтожали смертоносные эпидемии. Доблестные индейские воины заразились корью от белых пионеров Америки, целые племена их вымерли от болезни, которая считалась в Европе сравнительно легким детским заболеванием. Туземные расы островов южной части Тихого Океана, великолепно развитые физически, погибли от такого пустяка, как обычная простуда. Их организмы не знали, как одолеть простуду — и простуда покончила с ними.
Хадсон был простужен. Щупальце марсианина, схватившее его на глазах Холмса, унесло не только человека, но и его болезнь. Что бы ни сотворили марсиане с Хадсоном, что станут они делать с его болезнью?
Что они могут сделать?
Прилетев с Марса, все захватчики собрались в порабощенном Лондоне. Достаточно заразиться одному, и эпидемия не пощадит никого из них. Все пятьдесят до единого подхватят неизлечимую болезнь и умрут в мучениях. Отныне Шерлок Холмс был в этом совершенно уверен.
Из раскрытого окна донеслось пение птицы. Мрачное, суровое выражение исчезло с лица Холмса. Прислушиваясь к птичьим трелям, он жалел, что остался в одиночестве и не может ни с кем обсудить свои умозаключения. Нет, не с Мартой — напротив, он был счастлив, что она находилась в относительной безопасности, вдалеке от Лондона. Мориарти, как ни жаль, посвятил свой гений преступлению и погиб в давней схватке на Рейхенбахском водопаде. Холмс одолел Мориарти с помощью приемов восточной борьбы, которую его наставник-азиат называл то баритсу, то джиу-джитсу или дзюдо. В восточной борьбе сила противника использовалась против него самого, чересчур уверенное и яростное нападение оборачивалось падением в пропасть. Такая судьба может постигнуть и марсиан, если человечество применит в бою принципы баритсу и не станет поддаваться безрассудной панике.
Будь покойный Мориарти союзником, у него хватило бы силы и храбрости, чтобы оказать помощь. Челленджер, безусловно, направит всю мощь своего разума на борьбу с захватчиками и поможет спланировать кампанию — остается надеяться, что он выжил во время нападения марсиан под Уокингом. И все же больше всего Холмс мечтал снова увидеть верного, надежного Уотсона, где бы тот ни находился.
Худое лицо Холмса осветила улыбка. Как часто он поддразнивал Уотсона, намекая на полное непонимание науки и искусства дедукции. Но это были не более чем шутки, и Уотсон принимал их вполне благосклонно. Уотсон и сам был ученым, он помог бы логически обосновать предположение о земных болезнях, атаковавших марсианских захватчиков. Да, первые сражения были проиграны, но война проиграна не была.
Уотсон бы это понял.
Ведь то была не просто война человечества против существ из далеких космических пространств, то была воистину Война Миров. Сама мать-Земля победит непрошеных, нежеланных гостей.
Что с Уотсоном?
Жив ли он? Вернется ли домой?
Холмс взял свою старую вишневую трубку и наклонился, чтобы набить ее табаком из носка лежавшей на полу персидской туфли.
Дверь отворилась. На пороге, пошатываясь от усталости, стоял доктор Уотсон.
III. ЧЕЛЛЕНДЖЕР ПРОТИВ МАРСА
Эдуард Данн Мелоун
Вечерние сумерки сгущались над Вест-Кенсингтоном. Грузно поднимаясь по ступеням Энмор-парка, Челленджер отдувался, сопел и с каждым мгновением обретал все большее сходство с разъяренным гиппопотамом. Он тяжело прошел в дом и захлопнул за собой дверь с такой силой, что все здание, казалось, затряслось до основания.
Крошечная миссис Челленджер, выбежавшая ему навстречу в холл, отшатнулась в испуге.
— Тупоумие, отъявленная глупость со всех сторон, и результат — трагедия в Уокинге! — взорвался Челленджер, прежде чем она успела произнести хоть слово. — Люди подобрались к марсианам слишком близко, хищники вылезли из цилиндра и расправились с целой толпой.
ebooksa