Последыш

То же самое происходит и в микромире, то есть меж двумя особями, старающимися создать свой мир, своё государство, свой таинственный остров. Если понимание приходит, то любой другой из окружающего мира сможет получить часть плодов из теплицы таинственного острова для собственного развития.

В этом девушка была совершенно согласна с бабулей и очень благодарна за понимание. Во всяком случае, бабушка с малых лет старалась вникнуть в девочкины проблемы и не чинить никаких безрассудных препятствий.

Может, причиной этому послужила Сашенькина мама, которую тоже звали Шурой?

А икона «Богородица, воскрешающая Русь», которую написала мама-Шура, до сих пор хранится в старообрядческом храме Покрова Богородицы, что на Рогожской заставе.

Старообрядцы спасли икону, но не смогли спасти создавшую этот Святой образ. Да кто бы смог, если охоту на художницу устроили аггелы Сатаны? Сколько бабушка ни пыталась отыскать следы дочери, сколько не исколесила инстанций – ни к чему это не привело. Всё везде сводилось к давнему российскому правилу, так любимому когда-то Иосифом Виссарионовичем: есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы.

Бабушка ничего и не узнала о судьбе дочки, но имя и фамилию внучки отставила такими же – Александра Ослиная или просто Ослиная Шура. Девочку в школе пытались также дразнить, как и маму Ишачихой, но она живо сумела всех поставить на место, то есть расставить по местам, поскольку Шурочка всегда слыла непременной заводилой, и с ней сверстники считались. Умеющую постоять за себя девочку, теперь просто обходили стороной. Белая ворона – что с неё возьмёшь?

С Белецким она познакомилась необычайно и даже как-то очень просто. Был жаркий апрель, необычное состояние для вечно серого асфальтового города, а в набитых людьми вагонах метрополитена – духота кромешная. Шурочка возвращалась тогда то ли с какого-то светского раута, то ли просто из театра, делясь впечатлениями со стоящей рядом подружкой. Но решила всё же снять спенсер и хоть немного избавиться от духоты.

Это было замечено Белецким до тех пор безучастно стоящим рядом с девушками.

– О! У вас великолепно получается публичное раздевание! – ухмыльнулся Иннокентий Васильевич. – Класс!

Шурочкины щёки мгновенно покрылись пунцовым румянцем, правда, она ничего не ответила. Вернее, не нашлась, что ответить.

– Нет-нет, продолжайте, пожалуйста, – снова лучезарно улыбнулся Белецкий. – Принародное раздевание вы исполняете бесподобно. Профессиональным стриптизёршам до вас – как до Луны пешком.

– Надо же, привязался! – буркнула Шурочкина подружка.

– Вовсе нет, – парировала Шура. – Мужчинка умеет оценить настоящую работу, на то он и мужчинка. Вероятно, и опыта ему не занимать, потому как близко знаком с работой профессиональных стриптизёрш.

Девочка специально сделала ударение на слове «работа», надеясь, что тонкий намёк попадёт в нужное пятно на многоумном мужском челе. Так и получилось.

Завязавшийся лёгкий флиртовой разговор заинтересовал почему-то обоих и закончился обменом телефонов.

Шурочка хотела было сочинить какой-нибудь несуществующий номер, но к своему собственному удивлению дала настоящий. Вот так совершенно из ничего и возникла эта настоящая дружба, переродившаяся в Любовь. Да, Шурочка уже не боялась признаться себе, что беспробудно влюбилась. Почему? За что? А разве можно сказать, зачем ветер дует? Почему угадывается след облаков на безоблачном небе? К чему летучие мысли гоняются за пустыми головами?

Многие мудрые и не очень мыслители старались объяснить это явление, прилепив к самому светлому и человеческому чувству какую-то бирку, постепенно переходящую в аксиому. Но разве можно объяснить необъяснимое? Унюхать непахучее? Взвесить невесомое?

Любовь либо налетает, как яркая штормовая волна, сметая на своём пути все остальные чувства, либо попросту отсутствует. И никак её не позовёшь, ничем не заманишь, особенно деньгами. Тогда-то человека и посещает подленькое сомнение: может быть, никакой любви, никогда на свете не было, и нет? Может быть, всё выдумывают романисты и словоблуды? А может быть, это чувство всегда было, есть и будет, только видит и чувствует его далеко не каждый?

Вот это последнее, уже много ближе к истине, но, не познав Любви, не познаешь той же истины и не поймёшь смысла жизни. Сашеньке в какой-то момент всё это стало более чем ясно, так что доказательств никаких не потребовалось. Истину никогда не надо доказывать, для каждого она своя, очень неповторимая.

Первое Сашино путешествие в гости к временной двойняшке на этом и закончилось. Шурочка снова оказалась в библиотеке Иннокентия Васильевича, в том же мягком кресле за столом, в той же позе. Белецкий мерил прерывистыми нервными шагами свободное пространство, волнуясь за исход эксперимента.