— Так не пойдет, — раздраженно бросила Вера. — Бюро добрых советов временно закрыто. Информацию на информацию.
— Это ты сейчас со мной так ругаешься? — осторожно осведомился Дзиро.
Он присел на краешек дивана рядом с Пак Мин Джуном и тряхнул головой, убирая с лица челку.
— Тебе не кажется, что у меня больше оснований выражать неудовольствие?
— Не кажется.
— Хорошо. — Молодой человек опустил руку в карман джинсов и достал плоское кожаное портмоне. — Смотри!
В прозрачном кармашке бумажника лежала фотография. Пак Мин Джун вытянул шею, чтобы лучше ее рассмотреть. Ничего особенного. Какой-то ребенок — вихрастый и пухлощекий, в огромной соломенной панаме, с улыбкой смотрел в объектив.
— Это я, — уверенно сказала Вера. Мне тут года три, наверное. У меня похожая с дедом есть. Откуда это у вас?
Дзиро подцепил глянцевый уголок. Фотография оказалась сложенной вдвое, парень развернул ее и протянул Вере:
— А это я.
Рядом с малышкой в панаме стоял долговязый мальчишка. Дзиро тогда, наверное, было лет двенадцать, так что определенное сходство прослеживалось.
— Мы с вами… с тобой были в одном детдоме? — прошептала Вера. — Я ничегошеньки не помню. Первые воспоминания связаны с дедом.
Девушка гладила снимок кончиками пальцев.
— Я обещал тебя найти. — Дзиро говорил с усилием, будто сдерживая слезы. — Нас было человек двадцать, два десятка детей, лишенных родителей, прошлого, своих имен. Ты звала меня братом, а я… я заботился о тебе, как мог. Наша связь, она сильнее кровного родства.
Вера всхлипнула, Пак Мин Джун подал ей бумажную салфетку.
— Значит, все воспитанники вашего детского дома обладали какими-то способностями?
— Да, я в этом уверен.
— Где это все происходило?
— В Китае. В провинции Ляонин.
— Неподалеку от Шэньяна?