И я молчу.
Потом в наступившей тишине я вдруг обнаруживаю, что я один. Клянусь, клянусь жизнью, что Елена была здесь, что я касался ее руками и что Старик смотрел на нас из угла. Клянусь, это было, но я протираю глаза и понимаю, что оба они — всего лишь плод больного воображения или жестокого удара по голове, который удивил меня, ведь это я должен был его нанести. Так было и будет всегда: или ты бьешь, или тебя бьют. Я не мог его ударить, я всегда мягок с ними, да и Елена смотрела на меня со стены своими добрыми смеющимися глазами. Когда она так на меня смотрит, я не могу сделать ничего дурного, а кроме того, я люблю этих моих… чтоб они были прокляты!
Хензег застает меня в тот момент, когда я держу голову под краном, сильная струя воды ударяет мне прямо в мозг. Хензег ничего не знает, и я не могу рассказать ему о своем прошлом, но он закрыл собой портрет Елены, ее глаза не смотрят на меня, и я очень слаб, у меня страшно болит голова, а Хензег такой подозрительный, что я не могу промолчать. Когда-то я умолчал о существовании этого кабинета, и он нашел его сам, если опять не скажу… Рассказываю ему. Медленно и спокойно. Говорю только часть правды. Он хмурит брови и ждет.
— Это все.
Хензег подходит ко мне и кладет руку на плечо.
— Придется… его убить.
Глаза Елены строго смотрят на меня над его головой, и я медленно размышляю.
— Возможно, ты и прав. — Глаза Елены погубят меня. Или спасут. Как знать? — А как мы найдем его среди всех остальных? Даже доктор Андриш вместе со своей генетической психологией бессилен. Ведь они похожи не только внешне, у них одинаковые мысли, одинаковые реакции, одинаковые достоинства и недостатки.
Под взглядом Елены одежда на мне плавится, ее глаза проникают внутрь, мне становится жарко, очень жарко под расплавленной одеждой, слева, в области сердца, я чувствую острую раздирающую боль, глаза Елены проникают туда, чтобы проверить, какой я.
— Если понадобится, уничтожим всех. И начнем все сначала.
Я молчу. Глаза Елены все еще во мне, но я молчу. Хензег выжидающе смотрит на меня. И нетерпеливо поглядывает на часы. Через девять минут начинается совещание у генерала Крамера.
Знаешь ли, Елена, очень трудно уничтожить то, что сам создал. Очень трудно. Боль в области сердца усиливается. Ведь они мне как сыновья, Хензег. Лучше прежде умереть мне, а потом будь что будет. Но без меня.
— Ты будешь жить, — властно говорит Елена. — Не имеешь права так все оставить. То, что ты сделал однажды, не послужило тебе уроком, и ты повторил, повторил, повторил… свою ошибку.
Ошибку? Хензег презрительно смотрит на меня. Для него я старый и неуравновешенный тип. Нерешительный. Слабый. Издерганный до предела. Он будет докладывать об этом генералу. Во время какой-нибудь легкой партии в шахматы. Я — пешка на Е-4. Хензег — конь на F-3. Но следующий ход делает офицер… Осторожно! Я знаю, что осужден. Допустил промах и теперь поставил перед всеми столько проблем. Но, может быть, найдется способ справиться с одним? Этот негодяй Хензег всегда со всем справлялся.
— Не верю, чтобы дошло до этого. Ты всегда был таким находчивым. Да… я вспомнил, Андриш рассказывал о каком-то новом тесте. Делает чудеса!
— Андриш? Эта баба… — шипит Хензег.
Глаза Елены скрываются за веками. Брошенное на произвол судьбы, мое сердце мечется между нею и Хензегом. Я не могу сделать того, что она хочет, не могу отречься от себя, от своей жизни, от всего. Ты должна понять это, Елена, и уступить. И сказать мне наконец, что ты сделала с теми невинными детьми! Где только я их не искал! Они, наверное, выросли? Или они мертвы? Говори!
Портрет на стене молчит. Придется мне разговаривать с Андришем. В его обязанности входит постоянно быть среди клонингов, но он начинает сходить с ума, видя их вместе. Ему не присылают замену, потому что он уже одиннадцатый по счету психиатр. Никто не выдерживает. Андриш с легкостью принесет всех в жертву. Всех до единого — ради спасения собственной шкуры…
15
Генерал Крамер встречает нас сердито и смотрит на стенные часы. И мы на них смотрим — опоздали на одну минуту и двадцать шесть секунд.
ebooksa