Паутина

Ни один из нас не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы сесть. В комнате царил беспорядок. Диван и два пухлых кресла, журнальный столик, заваленный книгами и газетами, еще книги в дешевых полках под эркером, комнатные растения в вазонах, оплетенных нитями макраме. Я перебрал старые пыльные пластинки, прислоненные к древнему стереопроигрывателю. «Пинк Флойд», «Джетро Талл», «Гонг», «Дженезис», «ЭЛО», Джонни Митчелл, Нил Дай-монд. Не считая двух пластинок Дайр Стрейтс, ничего позднее середины семидесятых прошлого века. Несколько пластинок классики, кассеты с кубинской и африканской музыкой. Одну стену целиком покрывали фотографии в тонких рамках. Семейный отпуск. Софи Бут на всех этапах детства, на пляже в купальнике, в лесу в походной одежде.

Полтора десятка фотографий смуглолицых ребятишек. Более ранние снимки Саймона и Анджелы Бут в сандинистс-ких футболках и в соломенных шляпах посреди поля сахарного тростника, на банановой плантации, за длинным столом, среди множества улыбчивых латиноамериканцев.

— Там мы и встретились, — сообщил Саймон Бут, входя в комнату с подносом. — Эль-Сальвадор, 1986. Мы прибыли туда собирать урожай кофе, чтобы выразить солидарность их революции. Софи родилась два года спустя. Надеюсь, вы не против кружек.

Я размешал две ложки сахара в чае, сдобренном молоком. Щербатая кружка была выпущена в память о забастовке горняков.

— Давненько я таких не видел, — признался я.

Саймон Бут слабо улыбнулся. Он выглядел очень усталым, много старше своих пятидесяти пяти. Его седые волосы были растрепаны, а на щеке осталось маслянистое пятно. Травяная пыль налипла на футболку.

— Полагаю, мы могли встречаться по разные стороны баррикад, инспектор, — заметил он.

— Сомневаюсь, сэр. Тогда я еще был маленьким.

Не совсем маленьким. Будучи молодым полицейским, я слушал рассказы опытных коллег о том, как они крушили внутреннего врага. Они тогда пошли в полицию, чтобы действовать, и видели множество горняцких забастовок в 1984 году, охраняли электростанции, сопровождали грузовики с углем, разъезжали по стране в фургонах, разгоняя пикеты забастовщиков. Они помахивали скомканными банкнотами перед бастующими шахтерами — рабочими, лишенными любых средств к существованию, кроме благотворительных, ибо фонды профсоюзов были конфискованы, и горнякам предстояло всю жизнь получать пособие по безработице. Тогда в стране насчитывалось три миллиона безработных.

— Восьмидесятые — наш звездный час, — признался Саймон Бут. — У нас были настоящие враги. Настоящее дело.

Беда в том, что, победив, наша сторона стала тем, против чего боролась. И все-таки мы с Анджелой пытаемся делать что можем. Я видел, что вы разглядывали нашу большую семью. Нам просто удалось дать им всем университетское образование. — Он стал указывать на одну фотографию за другой. — Альфонсо и Клара — врачи, Марта, Хосе, Мария и Алехо — учителя. Хесус страдал врожденным пороком сердца. Сейчас занимается биологическими исследованиями в Военно-медицинской школе Гарварда.

— Мы пришли, чтобы побеседовать с вами о компьютерах Софи, мистер Бут, — сказал я. — Постараемся не отнимать у вас много времени.

— Да, конечно. Приступайте. Я готов.

— У нее было два компьютера, сэр. Один, насколько нам известно, ей купил ее дядя.

— Мы редко с ним видимся. Мы очень разные, я и мой младший брат. Он во многом дитя восьмидесятых, поклонник Тэтчер. Самолюбивый и лихой, напористый, лишенный сострадания.

— Я с ним знаком, сэр.

— У Анджелы не было для него времени, и она всегда это подчеркивала. Она весьма честная женщина, моя жена.

Я продолжил:

— У Софи было два компьютера, сэр. Один совсем новый, купленный дядей. Другой примерно трехлетней давности.

— Идеальный товар, правда? Устаревают до того, как их распакуешь, и все-таки новые модели мало чем отличаются от старых. Энтони подарил Софи новый компьютер всего месяц назад, надень рождения. Хотя ее старый ноутбук, который он подарил ей годом раньше, был еще в полном порядке. — Саймон Бут, потягивая чай, несколько мгновений безмолвно взирал в прошлое. — Из-за этого мы немного поспорили, как обычно. Анджела хотела отослать компьютер обратно, Софи отказалась. Энтони очень привязался к Софи, но Анджеле он никогда не нравился. Были ссоры, и такие скверные, что он перестал к нам приходить. Мы очень разные, я и мой младший брат. Он хорошо себя обеспечил, но не думаю, что он по-настоящему счастлив. Он посвятил всю свою жизнь работе. В нем не было глубины. Анджелу беспокоило, что Софи от него всякого наберется.