Глава 9
Я вспоминаю рубаи Хайяма, нечто на тему раскаяния:
Будь добра, Чири, сказал я, протягивая опустевший стакан.
В клубе почти никого не осталось. Было уже поздно, я устало закрыл глаза и прислушался к музыке, пронзительной и гремящей: Кэнди обычно эту какофонию включала, когда подходила ее очередь танцевать. Мне становилось не по себе от одних и тех же песен.
— Почему бы тебе не пойти домой? — спросила меня Чири. — Я прекрасно справлюсь одна. В чем дело? Или ты не доверяешь мне?
Я открыл глаза. Она поставила передо мной cтакан водки. Никакая выпивка не могла излечить мою глубокую апатию. Я мог пить ночи напролет, не пьянея. Оставалась только резь в желудке и головная боль, но желанное облегчение не приходило.
— Да нет, Чири, — ответил я. Я могу остаться. Занимайся своими делами, закрывай клуб. Скоро уже час, как никто не заходит.
— Что с тобой? — забеспокоилась Чири.
Я ничего не сказал ей о Шакнахае. Я никому не говорил о нем.
— Чири, у тебя нет никого, кому можно пору-чип» кое-какую грязную работу?
Она даже глазом не моргнула: Вот за что она мне нравилась, невозмутимая моя Чири.
— Разве ты не можешь найти профессионала? С твоими-то связями? Или у Палочки мало головорезов?
Я мотнул головой:
— Мне нужен человек, которому я доверял бы И на чью скромность мог бы рассчитывать впоследствии.
Чири усмехнулась:
— В общем, такой человек, каким был ты, пока тебе не выпал счастливый номер. А что ты скажешь о Моргане? Он умеет подчиняться и, думаю, не продаст тебя.
— Не знаю, — сказал я.
Морган был широкоплечим блондином, американцем из Федеративной Новой Англии. Мы вращались в разных кругах, но если его рекомендовала Чири, с ним было все о"кей.
— Зачем он тебе нужен? — спросила она.
Я почесал щеку. В глубине зала я видел свое отражение в зеркале: моя рыжая борода заметно поседела.