— Видишь, Химар, — засмеялся Саид. — Не рой другому яму — сам в нее попадешь.
Абу Адиль, казалось, расстроился:
— Мне будет не хватать тебя, Умар. Я любил тебя, как сына.
Было жутко интересно наблюдать происходящее. Я радовался, что все получилось так, как я хотел. На ум пришла строчка из американского романа: «Если ты потерял сына — есть надежда, что у тебя будет другой сын, но мальтийский сокол бывает раз в жизни».
Умар думал иначе. Он подскочил к Абу Адилю и закричал:
— Прежде я убью тебя! Всех вас!
Саид выстрелил, прежде чем Умар успел схватиться за свое оружие. Умар свалился, содрогаясь в конвульсиях, с лицом, искаженным болью. Наконец он затих. Несколько часов он пролежит без сознания, а потом очнется, но еще долгое время самочувствие у него будет прескверное.
— Вот это да! — всплеснул руками Халф-Хадж. — Оказывается, с ним можно справиться.
Абу Адиль вздохнул:
— Не так я собирался провести сегодняшний день.
— В самом деле? — спросил я.
— Признаюсь, я недооценил тебя. Ты хочешь забрать его?
Я вовсе не хотел обременять себя Умаром, ведь на самом деле никакого разговора с имамом не было.
— Нет; — отказался я. — Оставь его себе.
— Ты можешь быть уверен, что правосудие свершится, — заверил меня шейх Реда. При этом он бросил на злоумышленника взгляд столь суровый, что я чуть было не пожалел Умара.
— Правосудие, — вспомнил я вторую арабскую пословицу, — это когда все возвращается на свое место. Я прошу отдать мне мой модди.
— Пожалуйста. — Он протянул мне модди, перегнувшись через безжизненное тело Умара Абдул-Кави. — И деньги.
— Денег не надо. Но я оставлю у себя твой модди, чтобы не сомневаться в твоей готовности сотрудничать со мной.
— Как знаешь, — грустно ответствовал он. — Но я не могу отказаться от «Дела Феникса».
И тут мне в голову пришла идея: