Хроники мёртвого моря

Генерал недовольно засопел, но возражать не стал. Только улыбнулся краешками губ и легонько хлопнул Илью по спине.

– Пойдём обратно, критик. И наберись терпения, уже немного осталось…

Эти слова «немного осталось» так врезались в память Хромову, что впоследствии он вспоминал их достаточно часто. Особенно запомнилось ему выражение лица и глаз, которые в тот момент смотрели отнюдь не на него, а куда-то через него, куда-то за его спину, в понятную только ему даль.

* * *

Но, кстати, своё обещание поведать о судьбе «Медальона Зевса» генерал сдержал. Через четыре дня Пасько вызвал Хромова по громкоговорящей связи.

– Поедем, Илья Фёдорович, – пригласил он его, когда тот откликнулся на его зов, – прокатимся немного.

Вот так, просто прокатимся и всё. Куда? Зачем? Интересоваться не было нужды, поскольку никаких объяснений никому и никогда не давалось, тем более по доступной для постороннего контроля связи. В группе «технической поддержки» считалось, что оперативник в любой момент, по первому требованию может отправиться хоть в Африканскую саванну, хоть в ледяные пустыни Гренландии.

Хромов накинул куртку и бегом спустился на первый этаж. Обычно он дожидался в подъезде, но сегодня, после долгого периода серой безрадостной зимы так ярко светило весеннее солнышко, что он вышел на улицу. Вокруг сновали отягощённые сумками люди и никому не было дела до стоявшего у стены мужчины, устало щурившего глаза у безликой двери безликого подъезда. Илья же смотрел на них хоть и с лёгкой, но плохо скрываемой завистью. У них, бегущих одновременно во все стороны, была самая обычная жизнь и каждый из них знал, что было с ним вчера и что с ним будет завтра. Он же, такой на вид сытый и уверенный в себе, должен был, проснувшись утром, напрочь забывать про то, что случилось с ним вчера и не иметь понятия о том, что с ним случится через час.

Позади него звонко хлопнула дверь, и Илья неохотно повернулся. На пороге стоял генерал, озабоченно поправляя воротник своего кашемирового пальто.

– Машины пока нет, – предупредил его Илья.

– Так я её и не вызывал, – добродушно буркнул в ответ Борис Евсеевич. Мы с тобой пешком лучше пройдёмся, по такой-то погоде. А то всё сидим по разным душным кабинетам и потайным подвалам, совсем белого света не видим.

– И как долго собираемся прогуливаться…? – на всякий случай поинтересовался Хромов, двигаясь вслед за неторопливо вышагивающим начальником.

– Недолго, – небрежно качнул тот головой, – месяца на полтора, не больше.

Некоторое время они шли молча и когда генерал начал говорить, Илья не сразу понял, о чём тот ведёт речь. Но когда до него дошло, что он продолжает недавний разговор, он сразу навострил уши.

– История так называемого «Медальона Зевса» тянется к нашим дням из поистине неведомых времён, – неспешно повествовал Борис Евсеевич. Мне даже кажется, хотя утверждать с уверенностью трудно, что он вначале появился в одном из древнеиндийских княжеств, как некое подношение или просто банальная взятка. Возможно, что он был извлечён из земли в одной из многочисленных копей древней Голконды, а, может быть, привезён проезжими купцами из близкого Сиама, не знаю. В древности ведь тоже весьма ценились необычные и загадочные вещицы, правда, по другим причинам. И, так или иначе, но он, вполне возможно, вкупе с некоторыми другими столь же интересными предметами, был постепенно перемещен в древнюю Галилею. Да, да, – подтвердил он, – в современную Палестину. Там, примерно два тысячелетия назад, удивительным образом сконцентрировалось довольно много подобных предметов. Ещё бы! Именно там, кем-то готовилась к старту новая религия, ковались новые мессии. А какие же мессии без потрясающих прихожан чудес? Правильно, без чудес народные массы, мессиям не верят. И поэтому предметы генерирующие чудесные, никем ранее не виданные явления, должен иметь каждый уважающий себя ловец людских душ. Это ведь их своеобразные инструменты, ну как у плотника долото. Про плотника это я так, к слову, – отмахнулся он, будто от внезапно возникшего перед ним привидения. Там, на берегах Иордана все эти чудесные штучки работали некоторое время вполне исправно, до той поры, пока римские власти не решили навести конституционный порядок, и не разогнали новоявленных иудейских царей по их пещерным убежищам. И, любезные нашим сердцам загадочные «игрушки» двинулись далее. «Медальон» же, по стечению обстоятельств, осел в Константинополе. И не где-нибудь там, у третьеразрядного содержателя кофейни, а в сокровищнице самого константинопольского Базилевса. С тех пор то и начался рассвет Византии. Да-а, – протянул генерал, – но нет ничего вечного под луной. Толпы бедных, но яростных от праведной жадности североевропейских сеньоров решили малость пограбить чересчур разжиревших южан и, не долго думая, двинулись в очередной крестовый поход. Итог известен – Константинополь пал и был разграблен. И довольные орды несколько более разбогатевших вояк разбрелись по домам. Каждый из них нёс в Европу свою добычу, кто золотые солиды, кто серебряные драхмы, а кто и священные дары легендарных волхвов. Один из даров нёс в своём походном ранце Кристофер Де Малло. Что-то другое нёс Шарль Де Рени, а ещё один артефакт прихватил некий Антуан О Шалле и так далее и так далее. И все они, опять же, по странному стечению обстоятельств, одни чуть раньше, другие чуть позже, но почти все оказались в рядах ордена Тамплиеров, под дланью которого вскоре оказалась почти вся Франция. И орден, дотоле самый нищий в Европе монашеский орден, внезапно и сказочно забогател! Но и тут оказалось, что ничто не вечно под луной, – всё более и более распаляясь воскликнул генерал. Король Франции Филипп Красивый, так же как в своё время Понтий Пилат, решил покончить с чрезмерно расплодившейся ересью и решил унизить Катарских Альбигойцев, этих нововозникших христиан, этих яростных ревнителей изначальной веры, по полной программе. И он нанёс им удар в самое сердце, подвергнув непокорных отщепенцев пыткам огню и разорению. Те защищались отчаянно, но силы были явно не равны. Вскоре последние тамплиеры стянулись в крепость Монсегюр, стоявшую на юге страны. И там, будучи осаждёнными со всех сторон правительственными войсками, они, предчувствуя неблагоприятное развитие событий, закопали собранные раритеты в одном из бесчисленных крепостных подвалов. Но нашего «Медальона» среди упрятанных там предметов не было. Кто-то из адептов высшего посвящения смог бежать, унося его с собой. Появился он в «миру» много позже, аккурат перед Второй Мировой войной. Некто Отто Ран появился во Франции и якобы с научно-познавательными целями обшарил давным-давно опустевшую крепость сверху донизу. Катары очень хорошо спрятали свои святые реликвии, но спрятать их так, чтобы их не нашёл «Медальон» они не могли, просто не знали о его существовании, а может быть им просто не хватило времени. Так или иначе но господин Ран, на пару с ещё более загадочным искателем сокровищ, Антонином Гадалем, отыскал-таки спрятанное сокровище под одной из башен южного бастиона. Кстати, только сейчас мелькнула мысль. Именно он, скорее всего, и предоставил в распоряжение Отто уже определённым образом приспособленный для проведения поисков «Медальон». Прошло совсем немного времени и, куда же ты думаешь, наш удачливый кладокопатель отнёс свои находки? Ну, конечно же, в конечном счёте, почти всё попало в руки создателей невиданной и самой последней на тот момент религии – религии нового мирового порядка. Увы, свалившиеся почти что с неба подарки впрок нацистам не пошли. Некоторым обладателям этих воистину божественного происхождения предметов, почему-то показалось, что они способны стать с их помощью истинными господами тысячелетнего Рейха. Развернулись тайные работы по изучению и запуску находок в дело. Однако, поскольку количество их было незначительно, и объединённая мощь недостаточна, специалисты оккультных наук в течение нескольких лет предпринимали определённые усилия с целью отыскания новых предметов подобного рода. Им ведь довольно скоро стало ясно, что имеющийся в их распоряжении набор далеко не полон. Да-с-с. С этой же целью в Англию был послан и небезызвестный Рудольф Гесс. Потребность в пополнении коллекции была столь велика, что сам Фюрер стремительно возрождающейся Германской империи отправил его в Англию. Не пожалел своего лучшего друга и товарища. А почему? Да потому, что достиг договорённости с лордом Галифаксом о продаже им двух имеющихся в его распоряжении раритетов. К несчастью, бедняга Гесс сбился с маршрута и совершил вынужденную посадку совсем не там, где планировал. Альянс двух противоположностей из-за ошибки в пилотировании не состоялся, но заметь, все участники тех далёких событий не проронили и слова об истинной цели, казалось бы, совершенно безумного перелёта. Предполагая завоевать с помощью религии мирового порядка весь остальной мир, гитлеровцы всё рассчитали правильно, они упустили из виду только один фактор, а именно фактор времени. И, в конце концов, им его-то и не хватило. Вынужденные действовать в условиях постоянного цейтнота, они, как в шахматах, постоянно жертвовали качество и в результате в конце концов потеряли и количество. Поскольку с тысячелетием у них в тот раз не получилось, последние оставшиеся первосвященники из «СС», так же как некогда и легендарные Альбигойцы, перед своим окончательным поражением спешно захоронили собранные ими по всему миру сокровища. Причём заметим для себя, не просто материальные ценности, а сокровища особого рода. Выбора в сложившихся обстоятельствах у них особого не было, но здесь они поступили очень изобретательно. В самом начале мая сорок пятого года отборная команда альпинистов попросту утопила контейнер с древнейшими и удивительнейшими раритетами в толще одного из ледников.

– Как же можно что-то утопить в леднике?

– Они подумали об этом заранее, ещё в Берлине, и кроме освинцованного контейнера с сокровищами, захватили с собой несколько термитных шашек. Знаешь, ими до сих пор ещё кое-где рельсы сваривают. Вот с их то помощью, они и устроили себе полынью в сплошной ледяной толще. Теперь, после того как полынья замёрзла вновь, найти контейнер не мог уже никто, поскольку сам «Медальон», этот своеобразный компас некогда использованный для их первичного отыскания, лежал под двухметровым слоем льда. Что нам было делать? Оставалось уповать только на время. Ледники-то ведь движутся и рано или поздно, но контейнер должен был спуститься в речную долину, где и вытаять. По приблизительным раскладкам, сделанным ведущими гляциологами Советского Союза, произойти это событие должно было где-то через пятьдесят лет после захоронения. Ошибка могла составить в ту и другую сторону примерно три года. И вот, начиная с мая 1990, мы принялись тщательно следить за всеми событиями, которые происходили в небольшой горной провинции Австрии. Точное место захоронения нам, к сожалению, не было известно и поэтому нам пришлось направить целых три группы альпинистов-любителей, которые с мая по октябрь лазали по горам с мощными биноклями, пытаясь высмотреть вожделенный контейнер. Трудов было много, и зачастую бесполезных, но как всегда помог случай. В местной газете напечатали пространную статью о несчастном случае, произошедшем в одном из горных лагерей. Место было подозрительно близко к интересовавшему нас району, и всем находящимся поблизости оперативникам на всякий случай было приказано выяснить подробности несчастного случая. Самое неприятное заключалось в том, что заметка была опубликована только после завершения судебного разбирательства и все участники тех событий успели разъехаться кто куда. Тем не менее, рук мы не опустили. За каждым из них было установлено наблюдение и довольно скоро выявилось, что накануне трагедии одна спортсменка из группы туристов оказалась свидетельницей весьма интересного происшествия. По её словам из ледяного склона недалеко от лагеря выпал некий трубообразный предмет, застрявший в промоине, как раз посередине небольшой горной речки. Причём, свидетелем этого события была не она одна, с ней рядом был спутник, который по непонятному стечению обстоятельств на следующий день и погиб. По версии официальных властей тот покончил жизнь самоубийством. Однако, в версию эту мало верится. Парень из приличной семьи, как говорится, без вредных привычек, при деньгах и без проблем в личной жизни. И согласись, странно всё выглядело. Ещё днём он веселился и радовался жизни, с девочкой этой заигрывал, а ночью вдруг в пропасть сиганул, ни с того ни с сего. Непонятно. А потом, спустя двое суток мне наши ребята докладывают о том, что один из членов той группы оказывается никуда и не уехал. Он остался в Австрии, и даже особо ни от кого не скрывался! Но пока мы этот факт установили, пока добрались до его убежища, где он после «самоубийства» своего напарника по связке отсиживался, того и след простыл. С большим трудом удалось выяснить, что он за это время перебрался в Англию и поселился в доме некогда бросивших его на произвол судьбы родителей. Странно, согласись. Ты, наверное, уже догадался, что речь идёт о твоём австралийском дружке. Мы предприняли его разработку и выяснили, что ни в какие официальные органы по поводу возможно доставшихся ему раритетов он не обращался. Он вообще вёл на удивление замкнутый образ жизни. Это наводило на некоторые размышления. Конечно, вполне возможно, что Улькер и не был связан напрямую с погибшим альпинистом. И не он подтолкнул дружка в пропасть, но сдаётся мне, каким-то образом он в этой истории поучаствовал. Как? Пока не знаю, но то, что вскоре после данных событий он так стремительно выдвинулся на Крит, говорит о многом. Этот остров давно у нас состоит на подозрении. О, – внезапно остановился у казённого вида здания генерал, – да мы с тобой, оказывается, уже и пришли.

Илья поднял голову.

«Управление геохимической экспедиции» – прочитал он скромную надпись на облезшей, словно бы вросшей в стену вывеске.

– Теперь учиться будешь здесь, – указал ему генерал на полуоткрытую дверь учреждения. Поднимешься на второй этаж, комната № 23. Обратишься там к Бровину Владимиру Михайловичу. Скажешь ему, что прибыл от Кирьянова по предварительной договорённости. Посылаю тебя к нему, поскольку он прекрасный преподаватель, и к тому же заслуженный геолог страны. Страны, правда, бывшей, но сам он и теперь он является одним из лучших специалистов в своей области. Две недели тебе сроку, и чтобы ты смог стать на уровень хотя бы студента первого курса геологического техникума.

– Но Борис Евсеевич… как же!? – только и смог вымолвить Илья.