– Так он же в караулке, под нарами валяется. Я же не знал, что он вам нужен!
– Ничего, все в порядке, – снизил тон Дима, – тащи-ка его на стенд скоростной стрельбы.
Я, тем временем, быстренько выхватил у сержанта карабин и, закинув его за спину, помог Диме выволочь на улицу фанерно-дощатое сооружение. Торопливо заперев дверь, мы поспешили на огневой рубеж. Через минуту к нам подтащился и отставший сержант, сгибающийся под тяжестью пристрелочного станка. Мы помогли ему поставить его на стол и тут же отослали в полк, наказав на прощание похлопотать насчет нашего ужина и прихватить на обратном пути шинели, на случай ночевки. Чувствуя, что солнце скоро сядет, мы лихорадочно прикрутили струбцинами станок к столу и, закрепив на нем карабин, навели его на несчастную мишень. Затем привязали к ножке стола предусмотрительно захваченную из кладовой бечевку, после закрепили второй её конец за станину третьей мишени. Дима отсчитал пять шагов от стола и, установив треногу, начал с помощью больших строительных кнопок укреплять лист мишени на видавшем виды круглом фанерном щите. Я, в это время, трясущимися от нетерпения руками, набивал магазин карабина патронами. Наконец, все было готово. Рванув затвор и дослав патрон в ствол, я приготовился к стрельбе. Дима встал слева от меня, дабы не попасть под вылетающие гильзы, и скомандовал: – Огонь!
Хлопнул первый выстрел.
– Есть! – непроизвольно вырвалось у меня.
Было отчётливо видно, что в мишени появилось первое отверстие. Поставив карабин на предохранитель, мы бросились к нашей переноске и передвинули её на шаг вперед, к третьей опоре. Ещё выстрел и новая пробоина всего в двух сантиметрах от первой, украсила полотно мишени. Воодушевленные успехом этого начинания, мы носились по стрельбищу как пацаны за голубями, с каждым выстрелом приближаясь всё ближе к роковому рубежу. До, по-прежнему нетронутой мишени, оставалось не более двух – трех метров. А никаких существенных отклонений пуль пока не наблюдалось. Все они, правда несколько хаотично, располагались в нижней части переносной мишени. В магазине оставался только один патрон и перед выстрелом я еще раз проверил крепление карабина опасаясь, что случайная небрежность сведет наши труды насмарку. В этот момент солнце полностью скатилось за поросший редким лесом хребет и на полигоне резко потемнело.
– Не тяни, – сказал Дима, – а то скоро Фролов вернется.
Я спустил курок. Мы ожидали чего угодно, но то, что произошло через мгновение, буквально пригвоздило нас к месту. Наша переноска внезапно озарилась короткой оранжевой молнией и жарко вспыхнула, словно вязанка сухого хвороста, брошенного на жаркие угли костра. Мы, уставившись друг на друга, разевали рты и крутили пальцами в воздухе, но из наших глоток вырывались лишь нечленораздельные звуки. Немного опомнившись, мы бросились к злосчастному месту. В трёх метрах от злополучной третьей мишени стояла наша тренога с обугленным огрызком бруска, на котором ещё минуту назад висел толстый фанерный щит. Внезапно Дима присел на корточки: – Ну-ка, ну-ка, а что это такое?
Я посмотрел вниз и увидел, что около бечевки лежат несколько небольших блестящих металлических шариков. В этот момент Дима осторожно поддел один из них пальцем и тут же отдернул руку: – Горячий, сволочь! Что бы это могло быть, а, Сергей?
– Да это же гвозди, – первым сообразил я, – бывшие гвозди!
– Точно, точно, – отозвался он. Четыре шарика. А щиты эти я сам прибивал четырьмя гвоздями, восьмидесятками, как сейчас помню.
Одновременно почувствовав в ногах непреодолимую тяжесть, мы плюхнулись прямо на землю. Нам уже было все равно. Только что проведённый нами эксперимент показал, что мы, несмотря на все свои мудрствования, ни на шаг не придвинулись к разгадке.
– Пойдем, Димок, обратно, – предложил я через несколько минут, – поспим, покушаем. На сегодня нам с тобой явно хватит уже приключений. Да и вообще, утро вечера мудрее.
Он вяло мотнул головой, но все же поднялся, и мы, сняв по пути карабин со станка, побрели к караулке. Фролов был уже там. Он стоял около стола с вещмешком и выкладывал из него кульки и банки.
– Странное дело, – сказал он, когда мы вошли в комнату. Повар наш будто переродился в одночасье. Смотрите, сколько всего вкусного мне навалил!
Сержант отодвинулся в сторону и широким жестом обвел стол рукой. Но, увидев наши тоскливые лица, тут же стушевался.
– Что-то случилось, товарищ лейтенант? – обратился он к Диме.
Тот только вяло взмахнул рукой: – Ничего, сержант, все в норме, только устали здорово.
– Это ничего, – засуетился сержант, – а настроение мы сейчас поправим.
Он включил плитку, достал из-под стола кастрюльку и пару сковородок и принялся стряпать ужин. Мы же пошли в оружейку. Разобрали в четыре руки оставшийся нечищеным карабин и начали приводить его в должный вид.