И аз воздам

– Кхм… – проронил Курт, распрямившись, и медленно выдохнул, увидев, как опустил голову духовник. – Готтер, я надеюсь, что в твоей жизни больше не возникнет ситуации, когда тебе придется отвечать на вопросы следователя – любого; но на будущее все-таки имей в виду: с этого и надо было начинать.

– Ты сказал, что «начнем сначала», – огрызнулась она. – А начало было там, где на меня перестали смотреть волком в деревне, а мою дочь начали считать почти за свою.

– Она права, – заметил Бруно тихо; Курт отмахнулся:

– Да-да. Права, признаю, я бы все равно об этом спросил… Но сейчас давай все же к делу; судя по всему, именно к его сути мы и подобрались. Иными словами, твоя дочь исчезла вместе с этой парой?

– Она исчезла с ними в один день, – уклончиво ответила Нессель. – Я не хочу…

– … обвинять кого-либо на пустом месте; знаю. И все-таки.

– Да, – неохотно согласилась она. – Думаю, они исчезли вместе. А точнее, я думаю, что Томас и Берта украли мою дочь. Я не знаю, как они вынудили ее остаться с ними – обманом или запугали, – но это они. Слишком совпало все… Найди их, Курт. Пожалуйста. Я знаю, слышала, что Инквизиция может найти кого угодно, из-под земли достанет, я понимаю, что это не по вашей части, но ведь ты обещал, что поможешь, так помоги!

– Я помогу, – успокаивающе произнес Курт. – Хотя не могу не сказать, что слухи… скажем так, не всегда правдивы; а если точнее, то они порой приписывают людям свойства, коими эти люди не обладают. Словом, наше всемогущество несколько преувеличено. Но я обещаю, что сделаю все, что только будет в моих силах. Для начала – мне надо знать, как выглядели эти двое, вообще знать о них как можно больше – как ходят, как говорят, прикрывают ли рот, когда чихают, нет ли в их речи каких особых словечек; все, что вспомнишь. Начнем с Берты. Какая она?

– Она… обычная, – растерянно проговорила Нессель, и на мгновение показалось, что сейчас она расплачется. – На вид такая добродушная пышка… Не толстуха, но баба в теле. Говорила всегда тихо и так ласково-ласково, как будто у нее все кругом – дети, и рядом еще дети спят. Невысокая, с меня ростом, почти седая уже, но когда-то волосы точно были темные. Не черные совсем, но темные. Глаза карие, нос такой… пупочкой. Знаешь, как гриб, когда он только-только вылез из мха и еще не раскрылся. Никаких особых повадок за нею не замечала или чего-то такого.

– Хорошо, – кивнул Курт, – к ней еще вернемся. А Томас? Вообще, с ходу сможешь сказать, кто, на твой взгляд, в их семье был главный – он или там жена верховодила?

– Мне кажется, что он, – нетвердо предположила Нессель. – Томас – он другой совсем. Уверенный такой, крепкий, как вяз. По виду ясно, что уже немолодой, но силой от него просто пышет. Рослый, широкий, тяжелый… Точно медведь. Глаза у него серые, волосы светлые, но тоже уже с сединой… Что еще сказать… Вот ладони еще – широченные, будто лопата. Я даже удивлялась, как он такими лапищами управляется с фигурками, что детям вырезал…

– Стой-ка, – для самого себя неожиданно тихо проронил Курт, и она умолкла, глядя на него оторопело. – Погоди, – повторил он медленно, тщательно выговаривая каждое слово. – Сейчас не перебивай меня и послушай. Я кое-что скажу, а ты потом поправишь меня, если я не прав или что-то напутал. Договорились, Готтер?

– Да… – растерянно согласилась она, бросив на напрягшегося Бруно испуганный взгляд; Курт кивнул:

– Стало быть, дело было так: около двух лет назад в вашей деревеньке поселилась семейная пара, которую раньше там никто не видел. Он – торговец; idest, уезжал время от времени и потом возвращался снова, и это никого не беспокоило. Так?

– Так.

– Он проявлял внимание к твоей дочери, приглашал ее в гости, проводил с нею много времени; говорилось с ним легко и вообще, он располагал к себе людей с легкостью. Он высокий, сероглазый, лет около сорока семи, с очень широкими ладонями и… крючковатым, как у совы, носом.

– Да… – повторила Нессель чуть слышно. – Но… Ты знаешь его? Знаешь этого человека, знаешь, где моя дочь?

– Я знаю этого человека, – согласился он так же негромко. – Но я не знаю, где твоя дочь.

– Сукин сын… – вымолвил Бруно тоскливо. – Он даже не утруждает себя тем, чтобы поменять тактику…

– А зачем, – безвыразительно отозвался Курт. – Если и эта работает. Приехать в далекую глухую деревушку, обосноваться там, жить тихо, время от времени выбираясь во внешний мир, чтобы обтяпывать свои делишки, – и снова в берлогу. А пока наши люди рыщут по дальним селениям Империи, он спрятался там, где никому из нас и в голову не пришло бы его искать.