И аз воздам

– О чем вы, майстер Гессе, я на ребенке женился… – уныло вздохнул Фридрих и кивнул на свой шатер: – Идемте, нам в самом деле надо поговорить. Майстер Штайнмар, для вас обсуждаемая тема также будет представлять интерес.

Войдя, Фридрих изгнал из шатра всех, включая неотступного телохранителя, и под пологом надолго воцарилась напряженная, плотная тишина.

– Новости? – осторожно поторопил Курт, и наследник кивнул:

– Да, майстер Гессе. Переговоров больше не будет. Унтервальден и Ури объявили войну. Кто еще присоединится к ним, я не знаю, но двумя ортами точно не обойдется. Из хороших новостей – Цюрих уже направил к нам подкрепление.

– Унтервальден и Ури? – переспросил Штайнмар нахмурясь. – А Швиц, что же Швиц? Ведь все должны были собраться на еще одну встречу, что они сказали?..

– Встреча не состоялась, – ровно ответил Фридрих. – Никто не явился. Полагаю, таким образом они ответили мне «нет», ведь вестей от ландамтманна Швица не было.

Фельдхауптманн шевельнул губами, попытавшись что-то сказать, но слов явно не нашел; шумно выдохнув, Штайнмар медленно сел снова, глядя в пол и упершись в колени сжатыми кулаками. Курт отвел от него взгляд, не сразу заставив себя поднять глаза к наследнику, и медленно, с расстановкой, выговорил:

– Фридрих. Я задам вам один вопрос и прошу ответить на него откровенно. Переговоры провалились, потому что ландамтманн Ури узнал, что на его территорию тайно проник некий инквизитор, и это было расценено как ваш удар им в спину?

– Что?.. – растерянно переспросил тот и, осмыслив сказанное, качнул головой: – Господи, нет, майстер Гессе. Об этом они не сказали ни слова. Нет. Просто я не нашел нужных слов.

– Вы перебрали все возможные слова и их сочетания, – возразил Курт. – И в том, что они их не восприняли, – уж точно не ваша вина.

– А чья? – тускло спросил Фридрих. – Господа Бога? Жестокой фортуны? Позиции Солнца и Луны? Я должен был предотвратить войну, и я не смог.

– Ваше Высочество.

На Штайнмара, произнесшего эти два слова, наследник обернулся с настороженным удивлением; фельдхауптманн помедлил, подняв взгляд к его лицу, и тихо, сдержанно спросил:

– Кем я должен себя считать в этом лагере в свете последних новостей? Я в плену, в заложниках?

– Да, возможно, политическая выгода того требовала бы, – не сразу отозвался Фридрих. – Вы – фельдхауптманн одного из основателей Сотоварищества, а то, что Швиц до сих пор не примкнул к остальным бунтовщикам, – наверняка временно. Но… Поступить так с человеком, который сделал то, что сделали вы, было бы бесчестным, а поступить бесчестно я не могу. Вы вольны покинуть этот лагерь в любую минуту. И примите мою благодарность за вашу самоотверженность; к сожалению, ввиду текущих событий ничем более вещественным сейчас я ее подкрепить не могу: вознаградить вас серебром – полагаю, будет для вас оскорблением, да и ввергнет вас в немалую опасность.

Штайнмар коротко кивнул, оставшись сидеть, как сидел, и все так же негромко произнес:

– Несколько дней назад, на пути в Ури, я кое-что сказал майстеру Гессе. Я сказал, что не вижу в вас правителя. Что вы, несомненно, хороший человек, но отчасти и потому – плохой наследник Империи. Что однажды вы сделаете ошибку, которая погубит вас, Империю и всех, кто с нею связан.

– Похоже, вы оказались правы, – невозмутимо согласился Фридрих, и тот качнул головой:

– Нет, Ваше Высочество, я ошибся… – фельдхауптманн запнулся, невольно проведя ладонью по своим седым волосам, и, кашлянув, договорил: – Ошибаются все. Непогрешимых не существует. И вопрос лишь один – ради чего все это. Что-то стоит и опасности ошибиться, что-то стоит и вероятия погибнуть… Если я свободен, – сам себя оборвал он, – то, с вашего позволения, я бы хотел как можно скорее вернуться в Швиц. Если еще не поздно и я буду достаточно красноречив, на вашей стороне останется еще один орт. Вы сказали, что не можете отблагодарить меня…

– Просите, – властно перебил Фридрих. – Все, что в моих силах.