– С инспекторшей. С толстой ментовкой.
Видно, как у Румына по виску бежит струйка пота, оставляя чистую дорожку на пыльной коже.
– Каждый… Вечер… – У него тоже: по одному слову на каждый выдох, его бьет крупная дрожь. – Пол… седьмого… Пироговка…
Это же сквер, где он встречался с женщиной-оборотнем!
– Следующий вопрос. Где… малина… Чистого?
– Не… Я не знаю. Не знаю! – Он очень хочет, чтобы ему поверили. Он очень не хочет, когда больно. – Он в спортзале. Сторожем. Уборщиком. Не знаю!
В соседней комнате падает какой-то предмет. Ирина резко оборачивается, зажав Румыну рот.
Тишина.
Не спуская глаз с дверного проема, девушка не торопясь поднимает с пола знакомую Румыну ветошь, водит ею у того перед носом. Даже не сомневаясь, что ее правильно поняли и рот уже раскрыт, мягко вставляет кляп. Если бы мне не было так жутко, я бы залюбовался ее изящными и рациональными движениями.
Опять что-то падает.
Ирина бесшумно скользит на звук, наискосок к дверному проему, стараясь не оставаться на прямой линии. На ходу, не сводя глаз с дальней комнаты, мягко поднимает с пола кусок трубы. Не глядя! Как будто всю жизнь знала, что он там лежит.
Коротко оборачивается и кивает мне на Румына – мол, присмотри. Киваю в ответ.
Прижимается к простенку перед проемом. Коротко качнувшись, быстро заглядывает в комнату и отшатывается назад. Мне отсюда видно, что дальний угол помещения почти до потолка завален какой-то рухлядью. Оттуда доносится шорох осыпающейся штукатурки. Ирина медленно минует дверной проем так, чтобы я не терял ее из виду, продвигается вперед.
И…
Оглушительный грохот! Тишина будто взрывается скрежещущей какофонией! Со стороны дальней комнаты бьет по глазам дневной свет, и все моментально пропадает в клубах пыли.
«Крыша!» – мелькает в сознании.
То, чем постоянно пугали нас встревоженные родители.
Справа елозит на боку, мычит и пытается встать Румын. Я его почти не вижу. Да никуда он не денется! Медленно в пыли двигаюсь в сторону упавшего перекрытия.
Краем глаза замечаю, как слева в оконном проеме мелькает что-то темное. Ускоряюсь и вдруг натыкаюсь всем телом на какую-то жесткую преграду. Шея попадает в чудовищные тиски, и тут же я ощущаю страшный удар спиной о стену.
Стекаю вниз, последним усилием воли удерживая сознание. От рези в глазах пытаюсь зажмуриться, но вдруг сквозь тень ресниц чувствую, как пыльная взвесь перед глазами темнеет и постепенно материализуется в страшное коричневое лицо с глубокими морщинами и пронзительно-пристальными глазами.
ebooksa