«Да, сложные они, эти люди науки. Себе на уме и не поймешь, о чем думают, и с какой стороны к ним лучше подступиться, чтобы разговорить», — подумал Осипов, и обратившись к Пирогову, произнес:
— Илья Сергеевич, как считаете, за неделю управитесь?
— Это вы о чем?
— Собрать установку и начать эксперименты?
— Трудно сказать… новое место, и вообще…
Неожиданно лицо Пирогова изменилось. Исчезла задумчивость, взгляд стал серьезным и строгим.
— Давайте перейдем к делу. Вы же не за этим меня пригласили, чтобы расспрашивать о сроках. Вас что-то конкретно интересует, не так ли?
— В принципе да.
— Вот и спрашивайте, а я, если смогу отвечу.
— Вы умеете хранить секреты?
— Что? — с недоумением переспросил Илья.
— Я спрашиваю, могу ли вам сообщить информацию, которую вы не должны никому рассказывать, хотя бы какое-то время?
Илья всё еще не понимал, к чему клонит Осипов, и поэтому с некоторой долей иронии, произнес:
— Нужна подписка о неразглашении государственной тайны?
— Нет, достаточно вашего слова и всё.
То ли интонация голоса, то ли сами слова, повлияли на Илью. Он посмотрел на капитана и твердо ответил:
— Я слушаю вас.
— Через три часа после вашего отъезда из Челябинска, лаборатория была взорвана. Вы в курсе?
— Да, Иванцов сообщил мне об этом.
— Но он не знает, как и все остальные, что, судя по всему, лабораторию взорвали американцы.