— Понимаешь, — Илья присел на табурет и стал рассказывать жене о той идее, которую обдумывал второй месяц.
— И что ты думаешь? Наш сундук как всегда счел мои идеи интересными, но обозначил в качестве главной задачи запуск и испытание установки, над которой мы трудимся.
— А ты полагал, что он сразу же даст отмашку её разобрать и приступить к новой?
— Да нет, — стушевался Илья, — я понимаю, что надо, но….
— Ты у меня мечтатель, наверное, за это я тебя и люблю, — Ольга наклонилась, и осторожно, чтобы не испачкать мужа фартуком, перепачканный мукой, поцеловала в щеку.
Илья смутился. Восемь лет, как он женат на Ольге, но иногда казалось, что они только вчера познакомились и его чувства к жене в момент становились такими же, какими были в первые дни встречи, оглушенными, окрыленными и волнующими. Вот и сейчас, стоило ей прикоснуться к нему, почувствовать в голосе интонации, которые, очаровывали, делали спокойным и уверенным, как все, что только что тревожило и волновало, отступило на задний план. Он взял Ольгу за руку и притянул к себе.
— Ой, ты сейчас перепачкаешься, — воскликнула она, но Илья не обращал на это внимание, и через секунду она уже сидела у него на коленях. Он покрывал её лицо поцелуями, и волна нежности накрыла обоих и погрузила в объятия.
Нет, она не была красавицей. Простая, худенькая, маленького роста, с ямочками на щеках. Скорее напоминала подростка, чем тридцатилетнюю замужнюю женщину. Но в её детских чертах лица было очарование, которое с течением времени лишь усиливалось. Чем старше она становилась, тем краше выглядела в глазах Ильи. Каштановые волосы, зеленые, как у кошки, глаза, и спокойная, вкрадчивая речь.
— Всё, всё, все. Мой руки и за стол, а то у меня картошка и котлеты подгорят.
— Я уже готов, — и в знак доказательства, смеясь, повертел ладонями.
— Нет, ты точно ребенок, — и поставив перед мужем тарелку, стала накладывать еду.
Глядя, как она режет огурец, он с нежностью посмотрел на неё. Ольга заметила его взгляд.
— Ты чего?
— Так, ничего. Иногда думаю. Пропал бы я без тебя, ей богу, пропал.
— Скажешь тоже. Жил бы, как и все холостяки. Неделями не снимал носки, пока они к полу не прилипли, был бы злым и нелюдимым на весь свет, и при этом всем женатикам говорил, как здорово быть свободным мужиком.
Илья рассмеялся.
— Может, ты и права.
— Конечно, права.
— Я все думаю, как в тебе уживаются два совершенно разных человека?
— Во мне!?