Не надо оборачиваться

22
18
20
22
24
26
28
30

— Это да. Давно не брали, а сегодня взяли. Часиков этак в десять утра.

— Говорю же, машину сегодня не брал!

— Не помните? Тогда пойдите, гляньте — нет там вашего «Фордика», и не может быть. Я из ума ещё не выжил, и до сих пор при памяти.

— Да не было меня здесь в десять утра! Я был в другом месте, и могу это доказать!

— Тогда это был ваш брат-близнец.

— Нет у меня братьев. Ни близнецов, ни каких угодно ещё.

— Ась?

— Да иди ты к чёрту.

— Ась? Куда сходить? Да и не могу я с рабочего места отлучаться. А то уволят, и где я найду другую работу?

* * *

Выскочив из квартиры, где произошла бойня, полковник поначалу собирался лично допросить свидетелей, двух соседей, которые случайно оказались на лестничной площадке седьмого этажа в тот самый момент, когда прозвучали выстрелы, и до сих пор там оставались в компании патрульного полицейского. Но, быстро остыв, передумал и поручил это Сорокиной. Он уже давно не опер, а начальник оперов, и ему вовсе незачем делать их работу самому. Будет вполне достаточно просто присмотреть за новенькой. Свидетели не то что не запирались, наоборот, болтали без остановки, непрерывно перебивая друг друга, а Сорокина умело не позволяла им уходить в сторону от темы.

— Еду я, значит, с работы, тут смотрю — она рысачит, — тараторил мужчина. — Вся такая на огромных каблучищах, а на тротуаре-то лёд, его не то, что не счистили, а даже песочку не подсыпали, гады. Я возле неё притормозил, а она поскользнулась и упала на задницу.

— Просто упала, — поправила женщина. — Это безобразие, а не тротуары. Я напишу жалобу в…

— Вы просто упали, и что дальше? — вмешалась Сорокина.

— Он затащил меня в машину и привёз сюда.

— Точно! А потом пёр её на себе до лифта.

— Не пёр, а только немного помогал мне идти. Я ведь когда упала, ушибла… ну, то, на что упала.

— Задницу, — заржал мужчина.

— Заткнись! Нельзя быть таким жестоким!

— Ближе к делу, — попросила Сорокина. — Что происходило в лифте?

— Не ваше дело! — хором выкрикнули оба свидетеля.