— Аварийным молотком? — переспросил я. — Это ж не наш метод.
— Да мне как-то уже всё равно, — отмахнулась Жюстина. — Я час убила на шатания по коридорам, кабинетам и столовым, чтобы в итоге узнать о том, каким замечательным человеком была Хироко Вишневецкая. Будто мне её в сёстры сватают. — она поморщилась. — Что у тебя?
Я указал на лифт.
— По дороге расскажу. — ответил я. — Поехали.
Покойная Хироко Вишневецкая жила (правильнее сказать — обитала) в общежитии Портовой Администрации — месте, пригодном для жизни весьма условно. Главным и единственным плюсом общежития было то, что оттуда до Администрации было пять минут и одна поездка на лифте. Бесплатное трёхразовое питание в столовой по соседству шло в подарок.
В остальном общежитие было лучше, скажем, капсульного отеля в Дэдзиме. Но ненамного.
— Значит, ты думаешь, что Вишневецкая что-то скрывала про четвёртый узел? — переспросила Фудзисаки. Я утвердительно кивнул. — И послушно скрывала до последнего? Странно. А что сам узел?
— Изнутри он закрыт. — ответил я. — И, судя по приборам, пуст. Тем страннее.
— Всё страньше и страньше… — пробормотала Жюстина. — Слушай, а твои гайдзины тебе не врут?
— Можно ещё перепроверить по записям, — сказал я, — но сама подумай, какой им резон? Разве что кто-то из них замешан в этом деле, но это вскроется.
— Ты же сам говорил, что «Гваэчжу Грин» отбывает завтра. — напомнила Жюстина. — До записей — учитывая, как работает отдел киберпреступности — мы доберёмся хорошо если завтра с утра. Что тогда?
— Так «Гваэчжу Грин» — наши главные подозреваемые? — спросил я. — Жюст, брось. Они, конечно, селениты, но даже селениты не настолько сошли с ума, чтобы убивать диспетчеров…
— Но записи стоит проверить в первую очередь.
— Конечно. — хмыкнул я. — Нам вообще много чего стоит проверить.
Фудзисаки только пожала плечами.
Камеры над входом в общежитие развернулись в нашу сторону, стоило нам приблизиться. Я непроизвольно пригляделся: под обоими глазками камер горели красные огоньки записи.
Значит, убийца не наведывалась к Хироко Вишневецкой домой. Хотя учитывая, как она испарилась из диспетчерской, это не сильно обнадёживало.
— Вы к кому? — послышался голос, и мы с Фудзисаки обернулись: из-за стойки у входа выглянул консьерж — зеленоволосый сатурнианин неопределенного (между тридцатью и ста пятидесятью годами) возраста. На нас он глядел, как на отъявленных нарушителей спокойствия, насупив светло-зелёные брови.
— Национальная полиция. — сказал я, встряхивая рукавом. Лиловые глаза консьержа удивленно округлились, уставившись на внезапно блестнувшую Линзу. Фудзисаки таким же жестом извлекла из рукава макинтоша свою, и консьерж непроизвольно отступил назад. — Здесь проживала Хироко Вишневецкая?
— О, да, разумеется, — торопливо заговорил консьерж, отступая ещё на шаг. Его тон преобразился, словно по волшебству. — Сию минуту, господа полицейские… Вишневецкая, Вишневецкая… да, у нас такая проживает… седьмой блок, комната 58. Покорнейше прошу прощения, господа полицейские, но что она натворила?
ebooksa