– Ну-с, о цели своего визита Михаил Михайлович сообщит сам, – добавил Иван Францевич с некоторым напряжением в голосе. – Беседуйте, господа. Не буду мешать.
С этими словами Нессельроде удалился, аккуратно притворив за собой дверь, а я показал гостю на стул возле моего стола.
– Присаживайтесь. Чай, кофе?
– Зелёный чай, коли есть.
– Отчего же, имеется. Вот и пепельница.
– Благодарю.
Гость положил на стол изящную кожаную папку, неторопливо достал коробку элитных папирос «Царское село» и зажигалку, инкрустированную перламутром. Покуда я возился у чайного столика, размял табак длинными пальцами (на левом безымянном тускло блеснул перстень – яшма, оправленная в серебро), прикурил и выпустил облачко ароматного дыма.
Личный аналитик его Императорского Величества Николая Второго Михаил Михайлович Буранов был человеком незаурядным, загадочным и отчасти легендарным. При этом его роль и служебные функции никак не афишировались. Тайный советник – и всё. Мало ли тайных советников на бескрайних просторах Российской империи? Подписывают бумаги, дремлют в присутствиях и попивают шампанское на придворных балах, поблёскивая золотым шитьём парадных мундиров да бриллиантовой пылью орденов за выслугу лет. Но Буранов… Даже я, полковник Департамента имперской безопасности, со всеми возможными допусками и пожизненной подпиской о неразглашении, знал об этом человеке больше понаслышке.
Когда-то, году этак в 1975-м, он начинал у нас в Департаменте. Много лет резидентствовал на Востоке, переезжая из страны в страну под видом торгового представителя русско-индийской компании. Рассказывали, что был он вхож и в общины йогов, и в тибетские дацаны. Опять же, личный друг далай-ламы… Прославило его (в предельно узких кругах, разумеется) раскрытие и ликвидация британского шпионского гнезда в Пакистане во главе с полковником Лоуренсом.
Сей разведчик в лучших традициях коварного Альбиона готовил мятеж фанатиков-исламистов, имевший целью свержение светской власти и выход страны из Славянско-Азиатского союза. Пакистанские события должны были стать катализатором кризисных ситуаций в соседних государствах. И если религиозно-политический катаклизм на огромном континенте удалось предотвратить, то лишь благодаря скромному торгпреду вкупе с его агентурной сетью. Закрытым указом Буранова наградили высшим военным орденом империи «Витязь России». Награду вручал сам Николай Второй, и после церемонии удостоил героя личной беседы, которая, к лёгкой панике ответственных за протокол, затянулась втрое против дежурных десяти минут.
Именно тогда император впервые обратил внимание на будущего советника. Государь был проницателен и разбирался в людях. Он не мог не заметить живой ум, энергию, огромный и своеобразный опыт, приобретённый Бурановым на Востоке. А Восток в последние десятилетия внушал тревогу не меньшую, чем Европа… Вскоре бывший разведчик перешёл на службу в Е. И. В. канцелярию, где и числился по сей день каким-то второстепенным столоначальником. Но ведь главное не кем числиться – чем заниматься. А занимался Буранов государственной безопасностью в широком смысле этого слова. Головой – анализатор, интуицией – король сыщиков Холмс, он ежедневно просеивал огромный объем внешних и внутренних сведений, устанавливая взаимосвязь как бы разрозненных фактов. Он первым угадывал угрозы России там, где другие их не замечали. Нередко после его служебных записок на высочайшее имя начиналась энергичная работа Министерства иностранных дел или нашего Департамента.
Именно Буранов за кражей вроде бы второстепенных дипломатических бумаг разглядел попытку польских сепаратистов скомпрометировать Россию и осложнить её отношения с главным стратегическим союзником – Францией. Вычислил опасные технократические тенденции в Республике Берлин, Прусском королевстве и других государствах Германской конфедерации. Предсказал победу партии социалистического реваншизма на парламентских выборах в Британии и оценил возможные последствия этой победы для Европы и мира (не дай бог!). И это лишь то, о чём я слышал или догадывался…
Быстрая мысль Буранова, подобно сторожевому катеру, изо дня в день бороздила информационный океан в поисках рифов, на которые мог напороться корабль Российской империи. Трудно представить, во что оценили бы голову аналитика те, чьи подрывные планы он разрушил. Если бы знали о его существовании, конечно…
И вот теперь эта легендарная личность сидела в моём кабинете – визави, и трудно сказать, кто кого разглядывал с бо́льшим интересом.
О таких, как я, говорят: «Без особых примет». Ничего особенного в моём облике не наблюдается, и слава богу: наша служба неброская, так что выделяться яркой наружностью ни к чему. А вот за внешность Буранова взгляд непременно цеплялся.
Если высокой худой фигурой он напоминал йога, то подкрученные усы и бородка на продолговатом смуглом лице делали похожим на Дон Кихота. Хотя внешность обманчива. Не смог бы Дон Кихот собственноручно пристрелить полковника Лоуренса… За худобой Буранова чувствовалась особая, от природы, жилистая сила, которая сплошь и рядом ломит силу искусственную, взращённую в спортзалах. Лет ему было хорошо за пятьдесят, однако возраст выдавали, главным образом, отметившие лицо и лоб морщины да седина. Во всём прочем тайный советник производил впечатление человека живого и энергичного, пребывавшего в хорошей форме. Впечатление усиливал светло-серый костюм, фасон которого был не лишён молодёжных признаков: приталенный пиджак, узкие лацканы, брюки без отворотов. А приспущенный узел красного галстука в мелкий горошек (весёленький такой) вносил в облик тайного советника нотку легкомыслия. Ни дать ни взять, молодящийся рантье…
О визите Буранова меня ещё с утра предупредил непосредственный начальник – товарищ директора Департамента Иван Францевич Нессельроде, и был Иван Францевич при этом несколько озадачен.
– Ума не приложу, с какой целью он вами интересуется, – честно признался он.
– А он интересуется? – уточнил я.
– Да уж… Затребовал досье, расспрашивал о проведённых делах. У меня даже сложилось впечатление, что имеет на вас некие виды.
ebooksa