Конец света

– Кто, по-вашему, это мог сделать?

Трубецкой, маленький, седой, подвижный, вечно занятый какими-то вычислениями, снял очки и близоруко посмотрел на собеседника.

– Если бы я знал, молодой человек, давно сообщил бы. Знаю только, что наши лаборатории такими вещами занимаются давно, однако до чего они дошли, не ведаю, у меня других проблем хватает. Но эган – очень интересная проблема, у меня у самого руки зачесались, я когда-то пытался делать расчёты энергопотоков с вакуумным возбуждением.

– Что такое эган?

– Эгоаннигиляция, сокращённо – эган. Обычно этим термином пользуются психологи, но к нашим случаям он тоже подходит.

– Значит, вы считаете, какая-то криминальная структура научилась использовать людей в качестве аннигилирующих взрывных устройств?

– Не обязательно криминальная, но очень мощная, имеющая соответствующую научно-техническую базу.

– Оборонка? Или всё-таки ФСБ? А не может быть другого решения? Скажем, новый тип взрывчатки, не оставляющей следов…

– Молодой человек, – Трубецкой протер и водрузил очки на нос, – никакой тип взрывчатки принципиально не может уничтожить объект таким образом, что от него не остаётся ничего! Даже пыли! Люди исчезли, понимаете? Испарились, аннигилировали. И в связи с этим возникает ещё одна интересная сопутствующая загадка – проблема зомбирования. В обоих случаях люди были запрограммированы на самоуничтожение. Господину Мариничу повезло, что он остался жив. Видимо, тот, кто посылал к нему смертника-камикадзе, был на сто процентов уверен, что Маринич появится в зале ресторана. Ищите наводчика или же самого заказчика среди друзей певца.

– Спасибо за совет, Вадим Сергеевич, – поблагодарил эксперта Потапов. – Наверное, вы правы. Но меня смущает ещё одно обстоятельство: фактическая демонстративность терактов. Организатор н е побоялся раскрыть свои карты, наоборот, как бы заявил о себе: смотрите, чем я владею! Почему? Зачем ему огласка?

– Не имею понятия, – покачал головой Трубецкой. – Может быть, он собирается шантажировать силовые структуры или правительство, или ещё кого-нибудь. Но уверяю вас, так государственные конторы не поступают, они экспериментируют тихо, тайно и свидетелей не оставляют.

– Это я знаю, – задумчиво кивнул Потапов.

До конца дня удалось выйти на след частной охранной фирмы «Аргус», представители которой приходили к Мариничу перед появлением «живой световой мины», Потапов наметил план работы с фирмой, доложил Щербатову о проделанной работе и вечером отправился в ресторан «Терпсихора», чтобы поговорить с его владельцем о связях с генералом Зимятовым, а также о друзьях и приятелях певца. Версия Трубецкого о том, что заказчик или в крайнем случае наводчик террористов находится среди них, имела право на разработку.

Ресторан уже работал по полной программе. Оба его зала, хрустальный и бархатный, к десяти часам вечера были заполнены почти до отказа, и Потапову пришлось ждать, пока ему найдут место за столиком в хрустальном зале, за тонкой стеклянной колонной, изображавшей пальму. Здесь уже сидел какой-то небрежно одетый: фиолетовый, в полоску, немодный костюм, зелёная рубашка с расстёгнутым воротом, съехавший набок бордовый галстук времен Брежнева, – седой старик и цедил пиво. На приветствие Потапова он не ответил, только посмотрел на него вскользь и отвернулся. Потапов проследил за его взглядом и увидел за столиком у стены пару: молодого человека боксёрского вида, с неприятным лицом рэкетира и бандита, и красивую девушку-брюнетку, слушавшую своего соседа со сдвинутыми бровями и пылающим лицом. Короткое чёрное платье открывало её красивые стройные ноги почти до трусиков, но она не замечала, видимо, занятая ссорой, и всё время порывалась уйти, однако собеседник останавливал её и продолжал что-то доказывать.

Посидев с полчаса, но так и не дождавшись развязки беседы молодых людей, Потапов поднялся на второй этаж здания, коридор которого был уже выскоблен до блеска, показал охраннику удостоверение и вошёл в кабинет хозяина ресторана.

Беседа с Мариничем не заняла много времени. Приятелей у бывшего певца было невероятное количество, особенно в артистической среде и среде шоу-бизнеса, а вот друзьями он считал немногих. Потапов записал разговор на флэшку, втайне от собеседника, разумеется, отметил три фамилии, за которые зацепилось внимание, и распрощался с Мариничем, всё ещё чувствующим себя не в своей тарелке. Проходя через зал, он отметил отсутствие красивой незнакомки со своим кавалером, посочувствовал старикану в фиолетовом костюме, на которого она произвела, судя по всему, неизгладимое впечатление, и вышел на улицу. А садясь в свою машину, заметил не совсем обычную сцену, в которой участвовала та самая брюнетка из ресторана в коротком черном платье.

Очевидно, это был уже финал ссоры, начавшейся в зале ресторана. Девушка сбросила с плеча руку молодого человека с повадками и внешностью гангстера, быстро пошла со стоянки на улицу, но тот догнал её, схватил за руку, дёрнул к себе. Девушка снова вырвала руку, но парень вцепился в неё, заломил ей руку за спину так, что она вскрикнула, потащил к белому «Мерседесу», где сидели ещё двое молодых людей. Дверца открылась, парень начал заталкивать девушку в кабину, она снова вскрикнула, отбиваясь, и Потапов решил вмешаться.

Подойдя к молодому человеку сзади, он тронул его за шею особым образом, и у того сразу онемела рука, выкручивающая локоть подруги. Девушка вырвалась, отскочила, но её перехватил вылезший из «Мерседеса» крутоплечий отрок с короткой стрижкой, точнее, почти наголо обритый, с небольшим чубчиком над узким и невысоким лбом. Парень, заталкивающий девушку в машину, оглянулся, глаза у него были светлые, бешеные, с еле заметными точками зрачков. Такие глаза обычно бывают у наркоманов, принявших дозу.

– Тебе чего, козёл?

Потапов глянул на девушку.