Он умолкает, не договорив. «У всех у нас есть прошлое, Лили. Уж кому и знать, как не тебе!» – сердито произносит отец. А у мамы вид делается такой, словно он больно-больно ранил ее, задел самую душу.
– Мы же теперь вместе, да? – Дэнни заглядывает в глаза сестре.
Она отвечает ему таким же открытым взглядом, собираясь с силами, глубоко дышит, сражаясь со слезами:
– Еще как, Дэнни Ву. До последнего шага…
Скрип гравия под чьей-то ногой заставляет обоих подпрыгнуть. Подняв головы, они видят, что на них сверху вниз смотрит Аки. Ирокез его темным гребнем вырисовывается на фоне луны, лицо тонет в тени.
– Романтическая прогулочка? – насмешливо тянет он. – Не стану мешать.
Из горла Син-Син вырывается яростное рычание. Со всей силой давно копившейся досады и разочарования она тигрицей срывается со скамьи, выставив перед собой руки с растопыренными пальцами. Одним молниеносным броском сбив с ног ошарашенного японца, она прижимает его к земле, приближает лицо почти вплотную к его лицу.
– Я из тебя котлету сделаю, клоун! – шипит она. – Какого черта ты за нами следишь?
– Я… я просто хочу помочь, – оправдывается он, оглушенный падением, стараясь высвободить руки.
– Черта с два!
– Меня Роза послала. Я ехал за полицейским фургоном на мотоцикле, а потом услышал звуки аварии. Кто-то сказал, что вы убежали в сторону парка Гуэля, а потом я мельком видел вас на той большой площадке… а потом я вас потерял…
– Врешь!
– Да правда же!
Дэнни присаживается на корточки рядом с ними:
– Ответишь на один вопрос, Син-Син тебя отпустит.
Аки морщится: Син-Син сильнее вдавливает колено ему в живот.
– Хорошо, хорошо.
– Что ты делал с Джимми Т. тем вечером в Берлине?
– Ничего!
– Не лги, клоун, – рычит Син-Син. – Лучше не зли меня!