Чертоги памяти

– Ты ее обхитрил, да? Чтобы добиться чего тебе надо?

Дэнни смущенно отворачивается, чтобы не смотреть Хавьеру в глаза.

– Всем нам иной раз приходится лукавить, – говорит здоровяк. – Твой папа, когда хотел, мог любого вокруг пальца об-вести.

– Вы его знали? – неуверенно спрашивает Дэнни, гадая, вдруг Хавьер сейчас расскажет ему о еще каком-нибудь папином недостатке.

– Si, si[50]. И тебя тоже, Дэнни. Но ты был совсем крошкой. Иди-ка взгляни. – Он ведет Дэнни в столовую с высоким потолком. Двое детишек, мальчик и девочка, не старше пяти-шести лет, заняты едой, болтая с набитым ртом.

– Мои, – гордо объявляет Хавьер. – Пако и Лучия.

Дети поднимают головы и радостно улыбаются отцу.

– Но я хотел показать тебе вот что.

На противоположной стене висит большая фотография в массивной, затейливо украшенной рамке.

– Может, узнаешь тут кого, – говорит Хавьер.

Верхняя половина изображения тонет в густой тени, а снизу выстроился ряд ярко освещенных фигур. Слева направо: еще совсем молодой Хавьер со старинной фотокамерой на треноге, смотрит прямо на зрителя, зажав в руке спусковое устройство. Рядом с ним Иззи и Беатрис – прекрасные в обычных своих страусиных перьях «черных ангелов» – присели по сторонам от маленького темноволосого мальчика не старше трех лет с виду. После воздушных гимнасток – бе-зошибочно узнаваемый майор Замора, спокойный и собранный. На него с восхищением смотрит стоящая рядом карлица. У ног мальчика свернулся пес – скорее всего, Герцог, только в шерсти у него пока еще черного больше, чем седины.

Дэнни подходит к фотографии, тянется пальцами к стеклу, к фигурке маленького мальчика. Цвет глаз ребенка разобрать невозможно, но зато пристальная внимательность взгляда не оставляет почвы для сомнений.

– Это же я, да? – негромко спраши-вает он.

Хавьер кивает:

– Восемь-девять лет назад.

– А я не помню.

В тени чуть позади стоят Роза и Джимми Торрини – оба кажутся чуть моложе, чем сейчас, – и, черным силуэтом на фоне ярко освещенного дверного проема, еще одна фигура: не то собирается присоединиться ко всем, не то уходит.

– Это по мотивам картины Веласкеса[51], – поясняет Хавьер. – На оригинале изображен испанский двор, наблюдающий, как художник пишет портрет короля с королевой. У меня целый день ушел на то, чтобы все подогнать и расставить как надо. Видишь короля с королевой? Настоящих героев картины? Я тебе подскажу…

Но Дэнни уже и сам их заметил. В глубине комнаты маячат смутно отраженные в зеркале призрачные лица мамы и папы. Оба вне картины, но в то же время и внутри ее.

– Как тебе? – спрашивает Хавьер, подходя к Дэнни и кладя руку ему на плечо.