Чертоги памяти

– А что за чертоги памяти? – перебивает Син-Син.

– Способ быстрого запоминания.

Дэнни молчит, глядя на проносящийся за окнами такси город. В ушах у него снова звучит полный энтузиазма голос отца, оседлавшего любимого конька: он неизменно был готов объяснять, учить, делиться – даже когда никто не хотел его слушать. Тогда Дэнни вовсе не всегда радовался наставлениям, но теперь… как же ему их не хватает!

– Папа все время пользовался этим приемом, чтобы хранить информацию. Любую – от карточных фокусов до списка покупок. Задумываешь какое-нибудь здание или место – настоящее или воображаемое – а в нем определенное число комнат или вещей, которые посещаешь по порядку. И если тебе надо запомнить колоду карт или список имен, ты быстренько пробегаешь по чертогам памяти и раскладываешь все по комнатам, создавая при этом яркие мысленные образы.

– Что-то не догоняю. Разве так тебе не приходится запоминать в два раза больше?

– Ты ведь пользуешься одними и теми же чертогами памяти много лет, так что знаешь их как дом родной. Ну вот, скажем, если первое, что у тебя идет в чертогах памяти, – это роскошная парадная лестница, а первое, что тебе надо запомнить, – это «рыба», ты быстренько представляешь, как рыба плюхается на ступеньки. Или рыбу, изогнутую в форме ступенек. Потом во втором месте – например, в зеркале – тебе надо запомнить «мед», так что ты представляешь, как мед растекается по зеркалу…

– А какие у него у самого были чертоги памяти?

– Не знаю, – расстроенно выдыхает Дэнни. – Но знаю, что там было тринадцать основных мест, а в каждом еще по четыре отделения, так что он очень быстро там все раскладывал.

Такси тормозит.

– Монжуик, – объявляет шофер. – Ocho euros[71].

Они на подступах к невысокому холму – Монжуику, последней складке земли перед морем. Такси подъехало к подножию станции канатной дороги: ее опоры взбираются вверх по склону, словно гигант шагает над общественными садами, усыпанными гравием дорожками, детскими площадками, а потом, забрав вправо, поднимается к замку на вершине холма. Поток округлых, точно пузырьки, кабинок стекает вниз к остановке, проезжает через здание и снова танцует в воздухе, уносясь ввысь.

Сейчас, на исходе туристического сезона, многие кабинки пусты, а к автоматам по продаже билетов почти нет очереди: только три подростка, скармливающие автомату евровые купюры, да женщина сразу за ними.

На женщине светло-зеленый плащ. Она, похоже, чуточку запыхалась. Когда Дэнни и Син-Син подходят к ней сзади, она оглядывается через плечо.

Подростки, гомоня, забираются в пустую кабинку, влачащуюся вдоль платформы. Двери за ними автоматически закрываются.

– Давай постараемся сесть так, чтобы с нами никого не было, – шепчет Син-Син.

Женщина спереди снова оборачивается, задев при этом Дэнни тяжелой сумкой на плече.

– О, простите, – извиняется она. В зеркальных солнечных очках отражаются стоящие перед ней мальчик и девочка. – Садитесь в следующую. А я пока отдышусь, – с улыбкой добавляет она.

– Спасибо, – благодарит Дэнни. – Мы как раз спешим.

Хотя странно как-то. Женщина явно очень торопилась сюда, а теперь пропускает их вперед.

– Ничего, все время мира в моем распоряжении, – заверяет она.