– Себастина, фе! Меня ужасает, какие коварные планы ты вынашиваешь в своем мозгу!
– Хорошо сплавали, шеф?
– Отлично, Адольф! Домой! Хочу есть, спать, ванну, массаж, тумблер виски и немного женского тепла. К сожалению, мой источник женского тепла ушел в море, так что вези меня поскорее к моим двум тумблерам виски.
По пути в Орлеску меня разморило, и из «Гаррираза» я выбирался не без посторонней помощи. Однако на том мои злоключения не закончились – ведь напротив особняка стоял стимер, двери которого открылись одновременно с нашими. Адольф оставил меня Себастине и двинулся навстречу двоим викарнам, ловко вертя меж пальцев Клементину.
– Они пришли с миром, друг мой, остынь! Форхаф, зеньора Сарави, вы ведь не причините зла моей драгоценной персоне?
– Даже в мыслях не имели.
– Славно! Давно ждете?
– Нет, не очень, – солгал тигр.
– Вас приглашали внутрь?
– Много раз, ваши слуги очень заботливы, но мы решили не вторгаться, пока хозяина нет дома.
– Что ж, окажите честь и выпейте чаю вместе со мной.
В малой трапезной Мелинда и Себастина расставили чайный сервиз. Адольф прислонился к стене рядом с дверью и следил за гостями, не выпуская из ловких пальцев ножа. Викарны явились не с пустыми лапами – внесли и поставили у стола большой плоский сверток, обтянутый бумагой и шпагатом.
– Прошу простить за этот вид, я весь день на ногах и немного утомился. Арбализейская жара вытапливает силы с неимоверной скоростью.
– Мы знаем, – кивнул Форхаф, – наши предки жили в снегах, а мы обитаем здесь. Сменится еще не одно поколение, прежде чем мы сможем акклиматизироваться.
– Сочувствую, сочувствую.
– Тан эл’Мориа, мы пришли, чтобы вручить вам подарок.
– Как мило!
– Он не от нас, а от нашего покойного господина. После вашей встречи, я думаю, к нему пришло вдохновение. Картина была готова в тот же день и удалена из оранжереи для сушки, а потом к ней делали раму. Со всей этой суетой мы лишь сегодня смогли выбрать время для передачи.
– И она послужила удобным поводом для визита. Чего вы хотите, Форхаф?
На этом вступление было окончено, и мы перешли к делу. Сарави от моей грубости прижала уши к голове, ее брат, по своему обыкновению, остался сдержан.