Волнолом

Она сдавленно охнула, прижав ладошку ко рту. Глаза испуганно распахнулись.

– Убили?.. Зачем?..

Это вышло у нее настолько по-детски, что у Генриха сжалось сердце. Он сказал как можно мягче:

– Мы пытаемся выяснить. И я надеюсь, вы сможете нам помочь. Кстати, меня зовут Генрих. Генрих фон Рау.

– Но как я вам помогу?

Теперь в ее голосе звучал не столько испуг, сколько удивление. И в обморок падать она, похоже, не собиралась. Поэтому Генрих решил продолжить.

– Я хотел бы кое-что уточнить. Вы позволите?

И, дождавшись ее неуверенного кивка, спросил:

– Вы были близки с профессором?

– Что вы! – Она даже слегка улыбнулась. – Я ему выдавала книги. И по правде сказать, немного его боялась. Он был очень строгий и ворчал каждый раз…

– То есть вы общались с ним здесь, в библиотеке?

– Конечно. Но это было давно. Потом он заболел и перестал приезжать. В этом семестре мы уже ни разу не виделись, только говорили по телефону. Он объяснял, какие книги для него подготовить. А потом их отвозили ему домой.

– Когда он звонил в последний раз?

– Вчера вечером.

Любая ищейка на месте Генриха сейчас бы сделала стойку и затявкала от азарта. Но он ощутил лишь нечто вроде досады. Если до этой минуты еще тлела слабая надежда, что, не найдя зацепок, он отвертится от участия в деле, то теперь надеяться было глупо. И еще было стыдно перед зеленоглазой барышней, которую придется втягивать в эту мерзость – пусть и всего лишь косвенно.

– О чем вы с ним говорили?

– Профессор просил отыскать одну рукопись. Сказал, это очень срочно.

– Как звучал его голос? Профессор был спокоен? Взволнован?

– Да, он волновался. Я еще удивилась – обычно он все объяснял так сухо, чуть ли не по слогам диктовал. Я даже обижалась порой – ну почему он так, будто с какой-нибудь первокурсницей? А тут он спешил, горячился даже – прямо на себя не похож.

– И что за рукопись его так заинтересовала?