— Дьявол… Как же так я расслабился…
Я посмотрел за спину, кажется, что-то еще говорил, но едва я повернулся, как меня встретили жарким поцелуем, я чувствовал, как скатилась слезинка по щекам. Вокруг начали проходить люди, орущие и вопящие, они жгли бенгальские огни, взрывали хлопушки и петарды, они огибали нас, как море огибает риф. Я прижался к ней щекой, мы смотрели в сторону центра, где запускали огромный и самый высокий салют — клановский.
— Почему ты плачешь?
— Я, наконец, счастлива… ты мой…
— Только твой…
— Да… и у нас есть целых три свободных недели… только ты и я… Только жаль, что я тебя не нашла под елкой.
Мои губы растянулись в улыбке, затем мы вновь слились одним жарким поцелуем…
Арбалетчик и Лучник доедали кое-какие остатки тушенки, пока остальные члены рейда Стражей дрыхли в спальных мешках посреди заснеженного леса. Все, кроме Виктора. Он сидел прямо у костра, смотря в сторону, пытаясь не слушать громкое чавканье подчиненных.
— Босс, а можно вопрос? — спросил арбалетчик.
— Можно в Ордене нельзя…
— Ох, блин, еще бы сказал телегу с разбегу, козу на возу. Мы в рейде! К черту устав!!! — заявил лучник.
— И, между прочем, вне очереди… даже Новый год не отметили, — сквозь сон произнес один из Воинов.
— И Рождество, — добавил Лучник, но заметил странные взгляды товарищей. — Что? Я католик!!!
— Буржуй, — добавил сонный Воин.
— А ты помалкивай! Ты ничего не пропустил, до китайского Нового года еще пять дней, — заявил арбалетчик.
— Я монгол, а не китаец!!!
— Один хрен узкоглазый, хихи… через пять дней как раз в Прагу вернемся… отметишь…
— Ага, если один чудо-механик починит все-таки хаммеры, да, Кехан?
— А я тут причем? Полкана передали и опять как че, так Кехан! — влез еще один.
— Да заткнетесь вы уже?! — не выдержал третий.