Радиовызов

— Очень приятно. Продолжим, я не думаю, что у вас закончились вопросы.

— Их осталось всего несколько. Но если не возражаете, я потом задам вам несколько своих вопросов.

— Не возражаю. Даже больше. Задавайте свой вопрос и посмотрим, возможно, он подведёт нас к моим вопросам.

— …

В течение получаса они общались на тему того, почему его задержали подобным образом, а не вызвали на допрос официально. Почему за ним вообще велось подобное наблюдение. Постепенно речь зашла о мэре города и его друге, Геннадии Геннадьевиче Маврикадзе.

Выяснилось, что задание было не полным. Для всех, кроме Маврикадзе и группы предоставленной мэром. Если спецназу предлагалось просто задержать, то для Маврика была схема, в которой предполагалось убрать раздражитель навсегда. Попросту уничтожить Петра. Мэр хотел проучить заносчивого адвоката, который спутал ему все карты с захватом предприятия втихую, а вот его прихвостень собирался разобраться за оскорбление. При этом Пётр всячески уходил от ответа, за что именно его так невзлюбил начальник центрального УВД. По всему выходило, что оскорбление носило какой-то странный характер. И именно из-за него создавалась общая расплывчатая картина, словно на написанное полотно художника, побрызгали растворителем. На всё это выяснение ушло порядка четырёх часов. Есть хотелось неимоверно, Виктор Фёдорович решил прерваться.

За время допроса, Жаворонков понял, что чем лучше он общался с Гривовым, тем более открытым тот становился. В конце четырёхчасового марафона из вопросов, они общались как уже месяц знакомые люди. Иногда даже хотелось по дружески улыбнутся молодому человеку, однако личное отношение и работу, генерал-полковник никогда не смешивал. За этим он всегда следил строго. Потому и добился выдающихся результатов. В свою очередь проложивших ему дорогу к верхним эшелонам власти. Откуда он уже мог использовать свои принципы действия, для получения максимальных результатов. А потому решил:

— Пётр, сейчас мы прервёмся, вам принесут перекусить. Думаю, самая простая пища будет как нельзя кстати?

— Имеете ввиду бутерброды и чай?

— Да.

— С удовольствием принимаю ваше предложение.

— Тогда пройдёмте со мной, в столовую.

— Как скажете.

— Вот и славно.

Они встали и молча, направились из комнаты для допросов. В коридоре их ждал парень в очках, похожий на гориллу и Никита, с которым они общались ночью. Вчетвером они проследовали в столовую. Следующие сорок минут они неторопливо обедали. Единственным отличием было то, что Никита теперь молчал и только пил чай. Пётр успел насчитать пять кружек чая, прежде чем насытился Виктор Фёдорович и ещё одну пока заканчивал свою трапезу.

Как только они перекусили, допрос возобновился. Хотя теперь, он напоминал самую обыкновенную беседу старых знакомых.

— Пётр, я вот чего не могу понять, каким образом вы задели Маврикадзе.

— Не имею понятия, я развлекался, как уже рассказывал. Иду от бара к своему столику, прохожу перед вашим Маврикадз, а в следующий момент получаю толчок в спину. Естественно то, что я нёс в руках разбито, хорошо хоть никого не облил. А то сами знаете, драка в клубе это всегда проблема. Разворачиваюсь и окликаю хама, он резко разворачивается и начинает хамить и угрожать. Я терплю эту выходку в течении пары минут, а затем обрываю его и в лицо выкрикиваю какую-то фразу, уже не помню даже что именно выкрикнул. Как-никак чуть больше месяца прошло…

— Что было дальше?

— Дальше, он перестаёт материться, забирается на сцену, попутно отобрав у официанта какую-то бутылку, и выливает её содержимое себе на голову после стриптиза. Как только он это сделал, его увели охранники клуба. Больше мне нечего добавить. Спустя час, я, вместе с друзьями, покинул клуб. Заявление я не подавал, так проще уйти от конфликтов. Не люблю конфликты.