– Ты рассуждаешь как юрист. Я хочу сказать, что ты рассматриваешь науку с точки зрения закона. Но это далеко не так. Ты не допускаешь, что есть моральное побуждение к действию, когда знаешь, что голод убивает население южноафриканских республик, невероятное количество людей умирает каждую неделю? – Вдруг его лицо просветлело. – Черт, несмотря ни на что, как приятно снова тебя видеть! Если бы я не обнародовал разработки компании, они бы выжали из этого все до последнего евро, а миллионы людей погибли бы. – Но чувствовалось, что в глубине души он уже не придает должного значения этой словесной перепалке. – Подожди, пока не покажу тебе все, – произнес он голосом, полным мальчишеского восторга, описав в воздухе правой рукой полукруг.
Где-то невдалеке раздался вой сирены. Приглушенный расстоянием, он напоминал кошачье мяуканье. Ник не обратил на это ни малейшего внимания, но несколько охранников вскинули головы, а один вышел посмотреть, что происходит.
Я почувствовал, как тревога и волнение захлестнули меня. Уверен, что предательство не относится к числу моих врожденных привычек. Оно причиняет столько неудобств. Мне было невыносимо находиться здесь. Капли пота, стекая со лба, застилали мне глаза.
– Прежние ритмы жизни меняются, – сказал Ник. – Сейчас все по-другому.
Я испытывал неудержимое желание заорать. Из последних сил, стиснув зубы, подавил этот порыв.
– Бесспорно, власть боится, – продолжал он. – Конечно, она мечтает остановить нас. Не дать нам освободить людей от нависшей угрозы голода. На протяжении долгих лет власть держала людей в постоянном страхе умереть от голода, тем самым порабощая их, добиваясь от них беспрекословного подчинения.
– Позволь сказать, – хриплым голосом произнес я, – насколько сильно мне нравились твои лекции на политические темы на втором курсе.
– Эй! – воскликнул он, то ли в притворном возмущении, то ли действительно разозлившись. Я был не в том состоянии, чтобы адекватно оценивать обстановку.
– Дело в том, что… – только и успел произнести я, как вдруг в одно мгновение все и произошло. С улицы послышался прерывистый стрекот винтовок. Внезапно я осознал, что высокочастотный шум. ровным гулом пронизывающий мой мозг последние несколько минут, на самом деле был настоящим звуком, а не просто звоном в ушах. В следующее мгновение он заполнил собой все окружающее пространство, дойдя до наивысшей точки. Над головой послышался страшный треск, и в образовавшемся на потолке разломе в облаке дыма и штукатурки появился огромный металлический нос летательного аппарата. Крыша просела от его тяжести, так что стены покачнулись и, словно в карточном домике, едва не сложились внутрь. Открылся люк, выпуская в помещение двух, трех, четырех вооруженных солдат – они ловко спрыгнули на пол, развернулись и открыли огонь. И последующие секунд двадцать только бесконечный грохот взрывов, стрекот пулеметных очередей и стойкий запах пороха – вот все, что я помню.
И непрекращающийся, пробирающий до мозга костей звук, словно сама вселенная мягко, но настойчиво водит огромным пальцем по краю винного бокала, все ускоряя и ускоряя темп.
Я моргнул несколько раз и оглянулся вокруг. В воздухе кружилась пыль, плотной завесой тумана скрывая окружающие меня предметы. Открытый металлический люк, словно распахнутый клюв огромной птицы, виднелся из разверзшегося потолка, наводя на мысль об авангардной металлической люстре. Полдюжины солдат, крепко сжимая свое оружие, стояли то тут. то там. На полу распростерлись тела убитых. Мне не хотелось пересчитывать, сколько их, или более пристально их рассматривать. Оказалось, что рядом со мной на диване сидел удивленно оглядывающийся Ник.
Я начал шевелить губами, пытаясь хоть что-то сказать ему, как вдруг осознал: либо я что-то произнес и сам не услышал этого, либо ни звука так и не вырвалось из моего приоткрытого рта.
Ник не смотрел на меня. Он дернулся вперед и приподнялся с дивана. Замер, встав на ноги. Из бокового кармана Ник достал небольшой предмет и, задумавшись на мгновение, взял его в правую руку. Сейчас я уже не помню, стояли ли солдаты в полном безмолвии или кричали что-то ему, эти воспоминания, увы, не сохранились. Белые облачка пыли и штукатурки медленно оседали вниз. Ник поднял пистолет, уверенно сжимая его в вытянутой руке. Как вдруг, словно по взмаху магической палочки фокусника, из его груди вырвались ярко-красные ленты, Ника резко отбросило назад, он перелетел через невысокую спинку дивана и приземлился спиной на пол. В тот же миг я понял, что произошло.
Возможно, он принял решение уйти из жизни, окруженный ореолом мученика, либо в самый последний момент, либо давно продумывал это и все рассчитал. Скорее всего, Спаситель не может донести до сознания людей свое учение каким-то иным способом. А быть может, на протяжении всей жизни находясь под защитой своего эго, он искренне верил, что в одиночку может справиться с полудюжиной солдат и стать героем дня. Честно говоря, я не знаю.
IX
Я был вынужден покинуть свой дом и скрываться во временных убежищах. Бесспорно, Иуда, подобно любому другому действующему лицу религиозной драмы, фигура святая и значительная. Но верующий человек (Кейт, вечерами перед сном преклонив колени, смиренно молится доброму Иисусу) может совершить ошибку, поддавшись искушению принять образ мыслей своего внутреннего Иуды. Никто не любил Ника так искренне, как я. И никто на свете не знал его так же хорошо. Но он всегда жил в достатке, и ни единый порыв его прогрессивного сознания или эгоистичного желания нести добро в этот мир не мог повлиять на неспособность на самом деле войти в жизнь обездоленных. Бедняки не хотят, чтобы их спасали. Даже бунтовщики и мятежники Индийской Федерации, даже голодающие австралийцы, даже они – если бы им стало это известно – не желают, чтобы богоподобный богатый человек перенес их на руках в новое царство. То, о чем они мечтают, гораздо прозаичнее. Они не хотят быть бедными. Это одновременно и очень просто, и очень сложно. Теория об удивительных свойствах волос, принадлежащая Нику, на самом деле была единственным способом раскрыть сущность классовых отношений. Согласно его утопии бедняки должны были превратиться – в буквальном смысле этого слова – в растительность земли. Зажиточные слои упрочили бы свои позиции в качестве «зоологии» по отношению к «ботанике» неимущих. Трудно представить себе что-то более разрушительное, поскольку в сознании людей в скором времени закрепилось бы, что это совершенно естественно и неизбежно, что богачи пасутся на полях бедняков, а те созданы для того, чтобы позволять совершать это. Даже не осознавая того, Ник трудился над тем, чтобы сделать бесправных граждан совершенно бесполезными, превратить их в траву, на которой будет кормиться денежная аристократия. Я любил его, но он творил зло. У меня не было выбора.
X
Вчера вечером, когда мы лежали в постели в моей новой квартире – очередном безопасном пристанище, предоставленном компанией, находившейся не-могу-сказать-где (хотя я платил арендную плату), Кейт сказала мне:
– Я была словно половинка убывающей луны. Но, подобно луне, я вновь возрождаюсь и становлюсь полной.
Я был удивлен. Эти слова не похожи на то, что она обычно произносила.
ebooksa