Мирок, несмотря на богатую историю, был унылым и неприютным: холодным, как арктическая тундра до глобального потепления, занесенным снегами, покрытым льдом, черной бактериальной коркой и подушками водорослей, разраставшихся в закрытых полостях экваториального разлома. Хлопковые деревья плавали в воздухе сплетенными из светлой проволоки облачками. Люди не дали мирку имени и не удостаивали его внимания, пока кто-то из старателей случайно не нашел в лежащих на его поверхности обломках сохранивший активность код.
Пока наш корабль завершал маневр сближения, ударная группа выстрелила беспилотником, который обогнал нас и выбросил на орбиту мирка три спутника размером с бейсбольный мяч. Спутники скоро установили место катастрофы: овальный кратер под снежной шапкой полюса большей половины «орешка» с разбрызганными вокруг следами металла, выглядевшими на радарных сканах яркими точками. А камеры с высоким разрешением выявили еще и крошечные источники тепла и голубые палатки на экваторе, у основания паучьего каната.
Молодой капитан ударной группы, Джуд Фостер, попросил Салли Маккензи выйти на экваториальную орбиту и приказал своим готовиться к высадке. Об использовании канатного лифта, очевидно, и мысли не возникало: лифты двигались слишком медленно, так что на поверхности нас успели бы заметить и подготовили бы засаду.
– Там чудаковатый ученый и мальчишка-программер, – заметила я. – Едва ли они представляют угрозу для ваших людей.
– Вы, конечно, не забыли, инспектор, что ваш «чудаковатый ученый» разыскивается по обвинению в убийстве, – с ледяной снисходительностью возразил капитан Фостер. – К тому же там может скрываться целая банда преступников. Мой долг – предусмотреть все.
Капитан Фостер был из бриттов, как и я: бледный, светловолосый, лаконичный, а еще поразительно юный – он так и рвался проверить себя в первом настоящем деле. Мы недолго спорили, следует ли мне участвовать в первой выброске или лучше ждать на борту, пока они установят периметр безопасности вокруг основания каната. Я победила. Честно признаюсь, безумно трусила, но твердо решила исполнить свой долг.
Салли Маккензи помогла мне надеть скафандр, а один из солдат на буксире протянул меня вокруг жилого отсека к грузовому, где хранились скутеры. Я заняла место позади капитана Фостера, бойцы на трех других машинах летели по сторонам от нас. Эти скутеры выглядели нелепыми гибридами – мотоциклетные рамы, установленные на узких баках с жидким кислородом, две пары больших винтов спереди и сзади для маневров в атмосфере, – но были быстрыми и верткими. Мирок вырос перед нами, и мы одновременно прорвали пленку неба, оседлали неожиданно сильный ветер и скользнули вдоль красных закатных лучей, косо прорезавших километровый слой воздуха. Хлопковые деревья, поймав такой луч, взрывались зернышками попкорна, выбрасывали путаницу прочных волокон, создавали стометровые ковры-заплаты, которые проплывали мимо нас со струями утекающего газа и разбивались об оставшиеся в небесной шкуре дыры.
Наши скутеры увернулись от последнего такого ковра и клином пошли вниз. Поверхность крохотного мирка метнулась навстречу: белый лед с клочками черного камня простирался во все стороны от темной башни каната, возносившейся в бронзовое небо. Кто-то из наших восторженно завопил по общему каналу рации. Мне тоже хотелось орать. От страха и возбуждения кружилась голова. На поверхности проявлялось все больше подробностей – мы приближались к рифтовой долине, опоясывающей экватор. Мы проскочили голые скалы, усыпанные по хребту руинами коробочников – пустыми ячейками без крыш, – и отвесно упали вдоль скальной стены к черному пузырю, крепившему канат к дну широкой долины. Все дно было в морщинах и гребнях, изогнутых зигзагами, и некоторые расщелины, залитые ледяными озерами, светились, как осколки зеркала. Между озерами все заросло кустарником и рощицами низких колючих деревьев – тундровым лесом высотой до пояса. У оконечности длинного узкого озера мелькнул клочок чего-то голубого, а потом земля качнулась, и внутри у меня стало пусто – капитан одним рывком развернул скутер и направил его вниз.
У обычной голубой нейлоновой палатки на берегу стоял человек. Одет он был в сапоги, джинсы и черную куртку-дутик. Он поднял руки, когда к нему с двух сторон подступили солдаты. Я, едва сползла с седла, упала на колени – закружилась голова. Бессмысленно ухмыляясь, я кое-как поднялась и потащилась за ударной группой, плохо держась на ногах от низкой гравитации и непривычного давления скафандра. Земля поросла чем-то вроде мха: густым кружевом пузырчатых стебельков цвета свернувшейся крови, которые хрустели и лопались под подошвами. За озером и крутым хребтом небо рассекал надвое канат.
Капитан Фостер, похожий в своем белом скафандре на неуклюжего сказочного рыцаря, зажав в перчатке пистолет, подошел к мужчине и приказал тому встать на колени и заложить руки за голову. Эверетт Хью – это был он, черные волосы падали на его бледный, как бумага, лоб – неуклюже повиновался и сказал:
– Этого не нужно, я все расскажу.
– Где Нилс Саркка? – спросила я.
– Ты один? – одновременно со мной произнес капитан Фостер.
– Нилс давно улетел, – ответил Хью. – Ищет свой путь в историю.
Я решила провести допрос на месте: под запись дрона и при свидетельстве капитана Фостера. Мне интересно было узнать, что происходит с этим мирком и куда и с какими намерениями направился Нилс Саркка, кроме того, я хотела, чтобы показания принял суд. Тогда я еще думала об этом.
При всем своем виде крутого отчаянного хакера – непокорная грива крашенных в вороной цвет волос, серебряные колечки по всему уху, черепа на цепочке вокруг шеи, татуировки на шее и пальцах, кожаный жилет и белая мятая рубаха под дутиком, синие джинсы в обтяжку и ковбойские сапоги – Хью был молод и наивен. Он сказал, что в палатке мы найдем кьюфон, парный к аппарату Саркки.
– Если хотите знать, что и как случилось, позвоните ему. Он все растолкует куда лучше меня.
Его спокойствие объяснялось не отвагой, а юношеской самоуверенностью и неведением. Он действительно не понимал, во что влип. Он отказывался признать, что Саркка его использовал и бросил, и до конца твердил, что они вдвоем сделали доброе дело и он горд, что помогал ученому.
Я хочу объяснить вот что: хотя Хью вроде бы охотно сотрудничал, все, сказанное им, было окрашено его верностью Саркке. Я не оправдываю произошедшее, но именно потому я допустила то, что случилось. Я считала, что Хью говорит не всю правду, иногда лукавит и утаивает какую-то существенную информацию. Саркка отравил разум этого юнца. В случившемся он виноват не меньше других.
Так или иначе, мы с капитаном Фостером решили воздержаться от удовольствия беседы с Нилсом Сарккой, пока не узнаем все, что можно, от Эверетта Хью. И допрос поначалу шел вполне гладко. Мы проводили его в палатке: Хью примостился на складной табуретке, мы с капитаном Фостером нависали над ним в своих скафандрах, а дрон парил у меня над левым плечом. Хью с готовностью признал, что, как я и подозревала, они с Синглтоном не пытались отзеркалить код – они просто взломали базу данных кодовой фермы, выяснили, откуда тот взялся, после чего стерли и код, и все сведения о нем. Когда я заметила, что, к сожалению для них, Мейер Лэнски хранил дубликаты базы у себя дома, Хью пожал плечами и ответил, что они в своих планах учитывали такую возможность.
ebooksa