Отчаянные

Привести бы его в исполнение немедленно. Но я, как и эта биомашина в саркофаге, был скован рамками и ограничениями, которые навязали мне извне. Неприятная мысль.

– Кто вылавливал этих несчастных? – спросил наконец я.

– Всеволод Лиховцев. Он отвечал за поставку живого материала. Меня этот вопрос не касался. Моя задача – конечный результат.

Я посмотрел на саркофаг. Человек в нем спал. Возможно, даже сны видел.

– Он живой?

– Да. Мы не держим мертвый материал. Он не пригоден для работы.

Человек в саркофаге внезапно открыл глаза. Он посмотрел на меня пронзительными голубыми глазами. От неожиданности я отпрянул в сторону, и изображение исчезло. Саркофаг вновь стал фиолетовым. Совладав с собой, я дотронулся до него. Он вновь стал прозрачным, но человек внутри спал с закрытыми глазами: невозмутимый и неподвижный, словно египетская мумия.

– Надо оживить его, – сказал я. – Достать его оттуда немедленно. Говори, как это сделать?

– Если мы это сделаем, он умрет, – ответил лаборант. – Изменение начато. Трансформация в прогрессе. Она необратима. Он уже не человек и пока еще не модификант. Нечто промежуточное.

Я смотрел на обреченного, и злость закипала во мне.

Балу подошел, положил руку на плечо и сжал сильно.

– Ты ни в чем не виноват. Мужику уже не поможешь. Лучшее, что мы можем сделать, отпустить его.

– Ты считаешь, мы должны его отключить?

– Смерть – это только начало. Все лучше, чем в обличии монстра небо коптить.

Балу был прав. На все сто процентов прав.

Я отнял руку от саркофага и обернулся к Белому Халату.

– Отключите бедолагу, – потребовал я.

Лаборант посмотрел на меня как на сумасшедшего. Я предлагал ему, чтобы он своими руками уничтожил свою работу. У него это не укладывалось в голове. Живого человека в саркофаге ему было не жалко, но потерять результат своей работы – это трагедия всей жизни.

– Ничего не трогайте! И никого не отключайте! – раздался приказ.

Я обернулся.