— Лора.
— Чего вы от меня хотите?
— Антон! Ваши намерения по отношению к Кате серьезны?
— Абсолютно!
— Я имею в виду не женитьбу, а близость…
— Серьезны во всех аспектах.
— Верю, но ее отец никогда не допустит…
— А вам не кажется, что делать из нормальной девушки марионетку, игрушку, цирковую собачку — значит уродовать ее и тешить свои комплексы? — Антон не заметил, как повысил голос.
— Вы правы, — со вздохом ответила Лора, — но есть и другие обстоятельства. Борис удивительный, необыкновенной преданности и страсти человек…
— Странно было бы услышать от его жены другую характеристику. Она делает вам честь. Но замечательные качества Бориса Борисовича вряд ли когда-нибудь распространятся на меня.
— Никогда, — подтвердила Лора, — даже наоборот.
— О чем тогда речь?
— Кроме Бориса, есть еще… Как же объяснить? Ну, представьте! Отец Кати — человек с аномальными возможностями, вы тоже…
— Катя не наше общее дитя. Или вы переживаете о внуке? Правда, симпатичный парнишка?
Антон вспомнил пухлого жизнерадостного карапуза, которого Катя держала на руках в тот свой приход, когда он принял ее за аферистку. Захотелось убыстрить жизнь, не разбираясь, кто на каком свете, лишь бы скорее: он, Катя, сын и полнейшее счастье.
— Внука я не видела. Убедить вас не трогать Катю, очевидно, не получится.
— И не пытайтесь.
— Бориса… Бориса Борисовича вы совершенно не знаете…
— Может, передать чего? Спрашиваю по добротс душевной.
— Ваша доброта душевная никак не может повлиять на мое теперешнее положение. Но я на вашей стороне, Антон. Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива, как бы тяжко ей ни пришлось потом расплачиваться. Я предаю мужа, который любит меня… до сих пор… Чтобы человеку было легко на том, на нашем, — уточнила Лора, — свете, о нем должны горевать живые, вспоминать в молитвах, оплакивать…