Пропащие души,

– Что ты делаешь? – спросила Зи.

– Тсс, – ответил он. – Я пытаюсь подслушать, как долго будет продолжаться эта схватка, чтобы потом попросить у папы ключи от «бентли». Если он будет не в духе, может и отказать.

Зи не стала утруждать себя и спрашивать Скотта о том, почему его «порше кайенн» не подойдет для сегодняшнего вечера. Она предположила, что он хочет произвести впечатление на девушку.

– Но я лишь говорю, что это незаконно! – воскликнула Николь.

– Что незаконно? – шепотом спросила Зи у Скотта.

– Она постоянно видит, как какой-то человек то проезжает мимо, то сидит в своем фургоне прямо рядом с домом. Она думает, это один из репортеров в поисках новой точки зрения на дело.

Неудивительно, что ее мать на взводе. В ту секунду, когда отец Зи оказался в списке главных подозреваемых по делу Лили Карпентер, Николь восприняла это как угрозу ее социальному статусу. Первое, о чем она спросила Стивена, – не собирается ли полиция заморозить их счета или закрыть их черную карту American Express[23].

Зи никогда и никому в этом не призналась бы, но когда она впервые услышала об убийстве, ей показалось, что отец и правда может быть с этим связан, если учитывать ту громкую ссору, которая произошла между ним и Лили в день перед убийством. Все остальные жители того района, где Стивен планировал снести дома, чтобы построить свой новый жилой комплекс, без особого сопротивления приняли предложенную им щедрую плату за выкуп земли. Но Лили отказалась продавать свою хижину. Несколько рабочих со стройки сообщили в своих заявлениях в полицию, что Лили сказала, будто продаст хижину «только через свой труп», а Стивен сердито ответил: «Не искушайте меня».

Ничто не сердило его так сильно, как люди, встававшие на пути к заключению перспективной сделки. Зи не думала, что он способен на пытки и убийство, но она не отказала бы ему в способности нанять кого-то, кто это сделает. Теперь, когда она знала, что убийство Лили было связано с сывороткой, а не с землей, на которой та жила, она почувствовала приступ угрызений совести за свои прошлые подозрения.

– А ты не подумала, что это и меня бесит? Они написали пять лживых репортажей обо мне! Пять! – пролаял Стивен. – У меня есть инвесторы из России, которые отзовут свои средства, если только пронюхают об этом. Но тут мои руки связаны.

– Это же, по сути, преследование.

– Лучше постой тут немного, – сказала Зи Скотту, неспешно входя в кухню.

Родители не заметили ее присутствия. Николь сидела в кресле, опустив голову на кухонный стол, будто несла на плечах тяжесть всего мира.

– Я просто не понимаю, почему они по-прежнему оскорбляют нас таким образом.

– Потому что какой-то либеральный козел в той газете ненавидит всех, у кого есть деньги, и не даст скандалу утихнуть, – отрезал Стивен. – Может, собирается выиграть Пулитцеровскую премию со своими жалкими журналистскими потугами.

На лбу Стивена пульсировала жилка, казалось, она вот-вот взорвется. На долю секунды Зи задумалась: может, он знает что-то, чего не рассказывает полицейским?

Потом она вспомнила мысль матери, которую подслушала вчера. Николь понятия не имела, где Стивен находился прошлой ночью и что было у него на уме.

Это может оказаться чем-то вполне невинным. Кто знает, какие свои дела в нерабочее время отец скрывал от матери? Его исчезновение из виду на несколько часов, еще не означало, что он скрывал что-то об убийстве Лили.

– Если тот человек подойдет к воротам, я с ним поговорю, – сказал Стивен, набирая что-то в своем телефоне. – Но я ничего не могу сделать, пока он сидит там в своем фургоне. Я его даже не видел.

Николь презрительно усмехнулась.