– Короче, я тебя спрашиваю, ты с Катей поговорил? Или решил на ней жениться? – в ответ разозлилась и Сурва.
– Какое тебе дело? Я думаю, это касается только меня и Кати. Ты мамочка ее что ли? – И, помолчав, добавил, не сдержавшись, – Или сама в нее втюхалась, а теперь ревнуешь?
И получил пощечину, за что немедленно схватил Сурву за руку и заломил за спину.
– Отпусти, – зашипела она.
Я приблизился к ней близко-близко, к самому лицу. Затем наклонился к ее уху.
– Еще раз посмеешь со мной так разговаривать, или ударишь, сразу узнаешь, что я с тобой сделаю, – пригрозил я ей шепотом в самое ухо, так чтобы окружающие не слышали. – Я тебе не мальчишка сопливый и не мешок с дерьмом, чтобы ты так со мной обращалась. Поняла?
– Я сказала, отпусти, – игнорируя мои слова и тяжело дыша произнесла она, впившись в меня глазами. И я отпустил.
– Ну что, успокоилась? – насмешливо посмотрел я на нее. – Смотри, вон и на этот раз покраснела от злости! Тебе не идет, – съехидничал я.
Сурва молчала, то ли сбитая с толку, то ли вынашивая план мести. Губы ее дернулись и скривились. Из под ее очков вдруг медленно показалась и покатилась по щеке крупная и блестящая слеза. Я вдруг перепугался.
– Ты чего? Маша! Ну, прости, ты же сама начала, – растерялся я, представив, как только что некрасиво выглядел со стороны. – Больно, что ли?
А Сурва отвернулась и быстро вытерла слезу кулаком. С шумом втянула носом воздух.
– Тебе не понять, – звенящим голосом отчеканила девушка и мне ее стало почему-то жалко. Я снова интуитивно, совсем не думая о последствиях, обнял ее свободной рукой и притянул к себе. Но Сурва отпрыгнула от меня на несколько шагов.
– Не прикасайся ко мне! – прошипела она. – Не надо меня жалеть! И, пожалуйста, отцепись от Кати! Ты не достоин ее!
Сурва развернулась и ушла, а я остался стоять в недоумении.
– Ненормальная, – пробормотал я ей вслед и вздохнул. И всерьез задумался над словами Андрея. Между мной и Сурвой творится что-то странное. Я усмехнулся, вспомнив, какой ненавистью подернулись ее глаза вчера утром, когда я крепко держал ее возле дверей, и как отчаянно она сопротивлялась, словно это ее последний шанс. Огонь, а не девчонка! Главное, не обжечься…
Так я оказался между двух полюсов – тихой и спокойной Катей и ее отчаянной и непокорной подругой.
Всю следующую неделю я не находил себе места. С одной стороны, я как мог, старался сократить общение с Катей до минимума – обошлось все одним получасовым свиданием и несколькими телефонными разговорами на нейтральный темы. Раз при встрече я не мог открыто сказать Кате о моем решении порвать с ней, то решил как можно меньше с ней общаться.
С другой стороны я, хоть и не сознавался себе, но в глубине души находился в ожидании звонка от Сурвы. Но она была гордая, о чем я понял сразу, поэтому надеяться на то, что она сделает первый шаг на примирение, не было никакой надежды. А у меня не было желания делать его первым и звонить ей, поэтому я решил выждать некоторое время.
В случаях с обеими девушками все зависело от меня. Выбор был за мной, но я не делал его, тем самым телефонные вызовы всю неделю щекотали мне нервы. Я боялся звонка от Кати и с нетерпением ожидал от Сурвы.
Мне казалось, что я сам себя загнал в ловушку – в такое нелепое положение, из которого было непросто выбраться. И в любом случае кто-то окажется жертвой.