– Отделение называется «Магеллан», – сообщила она. – Здесь очень мило, очень успокаивающая обстановка.
Когда она подвезла его ко входу в палату, Джо поднял руку, останавливая ее.
– Помогите мне, пожалуйста, встать. Я хочу войти сам.
– Думаю, вам не следовало бы вставать, профессор.
Но он уже поднимался, кусая губы, держась за косяк двери палаты, стены которой были выкрашены желтой краской. Здесь размещалась дюжина кроваток; он обежал их взглядом и нашел Джека почти сразу же. Карен была рядом с ним. Сердце у Джо подпрыгнуло, и, забыв о своей слабости, не обращая внимания на предостерегающие восклицания сестры Сэндс, он побежал к сыну через палату, приволакивая ногу и вытянув перед собой руки. Он обнял мальчика.
– Па-аа-па-аа!
Тонкие ручонки обвились вокруг его шеи, он ощутил свежесть детской кожи, кокосовый запах шампуня.
– Джек, – твердил он. – Джек! Джек!
Он широко раскрыл объятия и притянул к себе Карен, поцеловал ее и прижал к себе, и они надолго замерли, склонив друг к другу головы. Одной щекой Джо касался щеки Джека, а другой – Карен.
Ему хотелось, чтобы это мгновение не кончалось, длилось вечно. По лицу профессора катились крупные слезы.
На следующее утро Лайн пришел в палату снова с пакетом под мышкой.
– Я приносил это вчера, но забыл вам передать. Мы нашли это в квартире профессора Хьюлетта, и похоже, содержимое принадлежит вам.
Джо открыл пакет. Внутри была терабайтовая кассета. На табличке значилось: «Дж. С. Загрузка. Ян. 93».
– Спасибо…
– Как ваш сын?
– Просится на рыбалку.
Лайн рассеянно улыбнулся, его мысли блуждали, как обычно, где-то далеко.
– Замечательно, – сказал он. – Джек – настоящая динамо-машина.
– Да, – подтвердил Джо, – так оно и есть.
Лайн на мгновение опустил глаза и поджал губы.