— Проклятье! Проклятье! Азиатские варвары! Как они смеют?! Разве они не видят белого флага?!
Но вот обстрел прекратился. А спустя некоторое время к „Бедовому“ пристала шлюпка с крейсера. Японские матросы деловито подняли на мачте знамя с красным кругом. А японский офицер, как я понял по погонам „сёса-кайса“[19], объявил нам на хорошем английском языке:
— Отныне, уважаемые росскэ, командир здесь — я! Кто будет не повиноваться, будет не уважаемый пленник, а уважаемый покойник!
Так обыденно я и мы все попали в плен… Как будто у стада сменился пастух.
Помню, перед самым отплытием нашей эскадры из Кронштадта, был торжественный банкет для всех офицеров… Там собралась самая блестящая публика — жены и родственники офицеров и адмиралов, подрядчики и инженеры, готовившие выход нашего флота, священники — святые отцы навезли много икон.
Проводы были торжественные. Все желали нам удачи и побыстрее победить „островных косоносых макак“. И вдруг встал командир броненосца „Александр III“, капитан первого ранга Бухвостов, черный, как туча, и сказал: „Вы желаете нам победы. Что говорить, мы ее и сами горячо желаем. Но победы не будет, если только не свершится чудо!.. Нас разобьют японцы: у них и флот больше, и моряки они природные — сколько веков живут морем. Одно обещаю вам, господа, и России: мы все умрем, но не сдадимся…“ Ему теперь все равно, он, что называется, „не имет сраму“. А нам, кто остался жив и пережил плен и спуск флага, жить и дальше с чувством бесчестья и клеймом неудачников…»
Дальше шесть почти пустых страниц, на которых были то тут, то там разбросаны лишь зачеркнутые слова и фразы — видимо, покойный начинал и бросал, не зная, что еще сказать? От них на Ростовцева вдруг повеяло глубокой горечью проигравшего и опозоренного солдата. Может быть, оттого и озлобился он, оттого и стал зверствовать, вернувшись домой, в Россию?
— Вот же! — покачал головой стряпчий, — сидит в душе этакая гнилая интеллигентщина — как бы пожалеть, оправдать и посочувствовать… Та самая, что заставляла людей его сословия жениться на проститутках, чтобы их «спасти», и называть каторжан-душегубов «несчастненькими».
Вздохнув, он бросил взгляд на иллюминатор, за которым уже сгущалась тьма. И вдруг странная картинка возникла перед внутренним взором, тревогой кольнув его душу. Он отчего-то представил как сейчас там, в ночном море, следом за «Титаником» без единого огня идет придуманный мертвым бароном корабль-убийца, за мирным обликом прячущий снаряженные минные аппараты, готовясь в упор разрядить их в беззащитный лайнер и скрыться в ночи…
Чтобы отогнать нелепые мысли о пиратах с самодвижущими минами, он пролистал сразу полсотни страниц, тем более этот по-немецки занудный и по-русски беспорядочный дневник начал уже надоедать.
«…Вилькицкий выслушал меня и махнул рукой.
— Отто Отович, голубчик! Вы думаете этим соблазнить наших толстосумов? Я вам расскажу кое-что. Ко мне тут пожаловала депутация сибирских купцов, чтоб я им помог организовать мореплавание от Архангельска до Оби и Енисея. Не хотят шельмы платить повышенные железнодорожные тарифы на хлеб и масло. Я им, помня смету, составленную еще адмиралом Макаровым, сказал, что для разведки маршрута, нужно три года и шесть кораблей во фрахт, что дает нам миллион сто золотом для ровного счета. Это не считая угольных станций и метеорологических постов. Видели бы вы их рожи! А потом ко мне в коридорчике секретарь Мамонтова подваливает да и говорит: денег нету, но если бы вы посодействовали с казенной экспедицией, то купечество вам бы тысяч сто нашли за посильные труды! Нет, не из нашей соломы да лепить хоромы!»
Через семь дней — новая запись уже другого содержания, лаконичная и заставившая Ростовцева выругаться шепотом.
«Встретился с секретарем его степенства Мамонтова в „Даноне“. Я обещал помочь, ссылаясь на свое будто бы хорошее знакомство с адмиралом Эссеном. Сошлись на пятнадцати тысячах ассигнациями. Мои изыскания требуют средств, а купчики могут ждать результатов еще лет сто…»
Ловок барон, ничего не скажешь! Ну хоть ясно, откуда у него средства на билет первым классом.
Ну что там еще?
«В назначенный час я явился по адресу. Там собралось человек десять и маг М.
Это был длинноносый мужчина крепкого телосложения и с козлиной бородкой, выглядевший типичным столичным бездельником. Он сообщил нам:
— Я Посвященный Тайного Круга Молчащих. Я Брат Хранитель и Великий Тайный Мастер Черепа, возродивший мудрость тамплиеров. Я Высший Неизвестный, один из девяти жрецов Сета и Ордена Архатов Эрцгаммы. Я наследник мудрости детей Буминора и Тартесса, ведущих свой род от народа Атлантов. Для начала — некое важное обстоятельство — кое скрыто от профанов.
Итак, человек — не единственное разумное существо, обитавшее на Земле. В глубокой древности могучие и таинственные сущности правили нашим миром, они и создали самого человека. И люди были обречены быть их рабами, а то и пищей, причем пищей были не только тела, но и души. Затем некие катаклизмы смели с лица Земли их города, и настало время человека. В древности те, кто был способен к учености, знали это, как и другие удивительные вещи. Но нынешним их глубина неведома. Поскольку она неведома, я произвольно даю им описание…»
ebooksa