История одного кота

Проследив за красной полосой, Чеширски почувствовал, как у него занемели лапы, язык, и он словно превратился в странную копию себя, у которой отнялось всё, кроме глаз. Собрав все силы, он сделал шаг, затем второй, пока, наконец, не сел рядом с Джереми, коряво улыбающимся своей полосатой мордой.

– Ты чего, старик? – Чеширски потрогал бронежилет – три пули прошили его, как бумагу, застряв где-то в области печени.

– Кажется, я всё, малыш, – тихо сказал Джереми, сплюнув кровью на пол. – Хорошо, хоть попал, признаться, думал, что промажу.

– Джереми, только не сейчас. Старик, ты чего? У меня же больше нет никого. Давай, подымайся, – прорычал Чеширски, беря его за лапы.

– Не надо, ты же все понял, малыш. И давай без соплей, меньше всего я бы хотел видеть твою прокисшую морду.

– Да пошёл ты! – рявкнул Бар пытаясь его поднять. Но старик лишь ойкнул, оттолкнув его из последних сил.

– Отвали, я тебе не дамочка, а ты не медсестра, – сплюнул он, снова прислонившись к стене. – Дай спокойно помереть.

Бар посмотрел на свои лапы – они тряслись. Он поднял глаза на Джереми. Кот буквально видел, как из того уходила жизнь, медленно, спокойно, неотвратимо. Старик путано посмотрел налево, затем направо, и постепенно взгляд его становился всё более и более пьяным. Пока, наконец, улыбнувшись своей последней кровавой улыбкой, он не выдохнул:

– Ты даже не представляешь, как я был тебе тогда рад. Зимой.

После чего его глаза стали стеклянными, а голова безжизненно повисла на толстой крупной шее. Чеширски подсел к старику и, склонившись, прислонился к его серой шерсти, от которой привычно пахло старостью. По его глазами текли слезы, падавшие на морщинистую барсучью морду. Чеширски даже не понял, когда именно он начал качаться, прижав мертвое тело Джереми к груди.

Глава четырнадцатая

Перелом

Устало Чеширски поднял пистолет и прицелился. Раненая горилла истерически подняла лапы, пытаясь хоть как-то помешать пуле. Но, увы. Пробив ладонь, Чеширски попал точно в голову, размазав мозги по граниту изумительного по красоте пола. Бар поднял лапу и коснулся царапины возле глаза, затем посмотрел на окровавленные пальцы. В этот раз пуля прошла очень близко к его голове.

– Чеширски, это ты? – раздался голос Ганса с верхнего этажа.

– Да, я.

– Давай, неси сюда свою задницу.

«Надо же, великому бойцу понадобилась моя помощь» – грустно улыбнулся Бар, медленно поднимаясь по окровавленной лестнице. Он вдруг понял, что абсолютно спокоен. И если сейчас откуда-то из-за угла выпрыгнет охранник с автоматом, он даже не вздрогнет, а спокойно разрядит в него всю оставшуюся обойму. Если успеет, конечно.

Ганс стоял возле широко распахнутых дверей, прячась за левой стороной стены. Морда его была напряжена, никаких улыбок – ничего, похожего на улыбку. Лишь оскал и желание убивать.

– Какого чёрта ты так долго? Где старик?

Чеширски лишь покачал головой.