Нас выгнали с места гибели Белинской. Выгнали, можно сказать, с позором. Меня – за то, что не смог спасти Марию. Михаила – за то, что позвонил и привёл в действие взрыватель. Настю – за то, что пыталась прорваться на место происшествия и ругалась с охраной.
Напрасно я потрясал своими бумагами, напрасно Бедренец ссылался на свой высокий статус и грозился позвонить Представителю. Кончилось тем, что предводитель кваzи сам ему позвонил и устроил такой разнос по телефону, что Михаил стал серее обычного.
Оцепление распустили, с нас собрали объяснительные, а на месте происшествия остались работать оперативники Представителя, те самые, которых как бы и нет. В общем – неравнодушные кваzи и люди, самостоятельно возложившие на себя груз обязанностей по поддержанию порядка в городе.
Удобно это у них устроено. Идеологи анархизма, от Прудона до Бакунина с Кропоткиным, были бы счастливы. Наверное, служебную ведомость несуществующих спецслужб у них составляют тоже на общественных началах. И деньги за общественную работу получают в неофициальном порядке. Но, я уверен, точно так же неофициально платят налоги, ибо кваzи в массе своей предельно законопослушны.
Ехали мы в молчании, уставившись в окна машины, будто провинциалы, впервые попавшие в Питер. Водитель тоже молчал, только высадив нас, сказал виноватым тоном:
– Михаил Иванович, мне позвонили, сказали, что отзывают. Вам, наверное, другого водителя выделят, или Игорь вернётся.
– Хорошо, – ответил Бедренец, выбираясь из машины. – Спасибо.
Всем нам было прекрасно понятно, что другого водителя у него не будет. Драный Лис окончательно впал в немилость у начальства.
– Зайдём? – спросил я, глядя на кваzи.
– Мои вещи всё равно у тебя, – ответила Настя.
– Если ты ещё не засыпаешь… – деликатно сказал Бедренец.
Я пожал плечами. Какой уж тут сон. Перед глазами до сих пор была Мария Белинская. До и после.
Разумеется, я не стал писать в объяснительной, что она была кваzи. Только про взрыв, после которого, пребывая в состоянии шока, спустился в квартиру, наорал на сотрудников и пошёл умываться в ванную комнату.
Откуда, впрочем, нашёл время послать краткое сообщение Маркину – с одной-единственной, но неотложной просьбой.
– Пошли, – сказал я. – Найд уже должен был проснуться.
Найд действительно проснулся. Едва я позвонил в дверь, как услышал громкий возглас:
– Кто?
У меня даже не нашлось сил сказать что-нибудь про коня в пальто или ленинградского почтальона.
– Папа. С Михаилом и Настей. Всё в порядке…
Договаривал я уже при открытой двери. Найд распахнул дверь и прижался ко мне. Я даже не сразу понял, что в опущенной руке он крепко сжимает кухонный нож.